Крисси так и не вернулась. В четыре часа она позвонила, чтобы извиниться и попросить разрешения прийти завтра попозже.

— Я знаю, что не вовремя, я бы не стала, но…

Очевидно, дома было снова неладно. С тех пор как уехал Патрик, Крисси несла материальное и моральное бремя заботы о семье. Если отец будет стоять на своем, то Патрик больше не вернется, не придет даже навестить их. И поскольку Крисси знала, что это разобьет сердце матери, то она постоянно была занята тем, что усмиряла домашние бури.

— Ладно уж. Теперь моя очередь работать. До завтра.

Крисси промычала «спасибо большое» и повесила трубку.

Рона просидела за работой до семи и, наведя порядок в лаборатории, пошла домой. Вечер был дождливый и ветреный. Она поспешила в сторону галереи, надеясь поймать такси у Кельвин-холла. Ее ноги через несколько минут промокли до колен, а ветер швырял ей в лицо тяжелые дождевые капли, срывавшиеся со спиц зонта. На стоянке было единственное такси, к которому она и бросилась через дорогу, лавируя в потоке транспорта. Автобус, бешено работающий дворниками, едва успел затормозить, когда она метнулась наперерез. Игра со смертью оказалась напрасной. Когда она добралась до противоположной стороны, такси уже заняли и ей оставалось только громко выругаться ему вслед.

Вдруг рядом с ней остановилось такси.

— Подвезти? — предложили из открывшейся двери.

Рона заглянула в салон. Водитель и пассажир на заднем сиденье улыбались. Краска начала заливать ее шею.

— Извините. Я просто очень спешу домой.

Пассажир улыбнулся еще шире:

— Если вы не против разделить со мной такси, мы можем заплатить водителю двойную таксу.

— Спасибо.

Он придерживал дверь, пока она усаживалась. Она пристроила между ним и собой свой мокрый зонтик, но когда увидела, что вода с зонта течет ему на брюки, то, смутившись, зонт убрала. Теперь они сидели совсем рядом. Она чувствовала его запах. От него пахло мокрой шерстью и лосьоном после бритья.

— Вам куда? — спросил он.

— Атолл-Кресент.

Он наклонился и заговорил с водителем, которого эта ситуация явно забавляла. Пока никто не видел, Рона украдкой вытерла нос рукавом.

— Сначала мы завезем вас, — сказал попутчик. Она кивнула.

Когда такси остановилось перед светофором, ей представилась возможность получше рассмотреть своего спасителя. Высокий. Очень длинноногий, — отметила она. Светлые волосы потемнели от дождя. Почувствовав на себе ее взгляд, он с улыбкой обернулся.

— Дорогу залило, — сообщил водитель, — столько воды, что и водостоки уже через край.

— Типично шотландское лето, — заметил пассажир.

Дождь хлестал по викторианским камням университетского фасада. Над Философской башней небо раскроила молния.

— Прямо какой-то замок с призраками, — задумчиво произнес спаситель, проследив за ее взглядом.

— А я там работаю.

— Ох, извините.

Рона покачала головой:

— Иногда это и вправду напоминает замок с призраками.

Он искоса взглянул на нее, как будто собирался спросить, чем же она там занимается, но потом, видимо, передумал, и она объяснила сама. Ей понравилось, что он не стал острить по этому поводу.

— Вы сотрудничаете с полицией?

Она кивнула.

— Забавно. Я тоже. Хотя в несколько иной области. Я программист.

Когда такси наконец остановилось у ее дома, ей не хотелось выходить. Разговаривая с этим незнакомцем об интересных и исключительно приятных моментах своей жизни, она чувствовала себя легко и непринужденно.

— Ну вот мы и приехали, — сказал он и потянулся открыть ей дверь.

Она вышла и полезла в сумку в поисках кошелька.

— Нет. Позвольте мне. Мне все равно было по пути.

Их взгляды встретились.

— До свидания, — сказал он.

— До свидания.

Позади хлопнула дверца. Она не стала раскрывать зонт, и пока дошла до подъезда, ее волосы вымокли. Пришлось снова рыться в сумке, чтобы вытащить ключ. Но не успела она вставить ключ в замок, как дверь зажужжала и щелкнула, открываясь.

— Я увидел тебя в окно, — раздался из домофона голос Шона.

Рона толкнула дверь и вошла.

Это звучало настолько неправдоподобно, что сначала слова никак не укладывались у него в голове. Женщина, казалось, говорила искренне, но Билл Уилсон имел большой опыт общения с социальными работниками и не любил их в принципе. Нет, у него не было к ним никаких личных счетов. Просто надоело слышать, как они оправдывают всех подряд — сделавших что-то либо, наоборот, не сделавших того-то и того-то, словно люди больше не отвечали за свои собственные поступки. Вина за преступления возлагалась на трудное детство преступников. Биллу казалось, что это просто чушь собачья. Когда он был маленьким, у всех детей было трудное детство, в том смысле, что все были бедны. На их улице деньги были вообще редчайшей вещью, однако тяжелый труд и крепкие пинки не делали из людей воров, как уверяла эта женщина.

Семинар занял полдня. Билл хотел, сославшись на занятость, послать туда вместо себя двоих подчиненных, но начальство не разрешило. Он должен присутствовать лично. Может быть, ему удастся почерпнуть там нечто полезное, что поможет им в расследовании последнего убийства.

Целый час им расписывали, какие бывают сексуальные преступления против малолетних — такие вещи должен знать каждый новичок в полиции. Билл все это уже слышал не раз и воспринимал спокойно. Не то что его соседка, констебль Мак-файл. Наверное, у нее самой был маленький ребенок. Под конец на ее лице появилось затравленное выражение, как бы говорившее: «Я больше ничего не хочу знать, я хочу домой, к своему малышу».

Потом они переместились из конференц-зала наверх, в компьютерную лабораторию. Там работали три человека — женщина и двое мужчин. Билл опасался, что констеблю Макфайл, которой и до того было не по себе, теперь станет совсем худо.

Работа над проектом длилась около трех месяцев, объясняла социальный работник. Найти порнографию в Интернете было проще простого, однако выявление источников представляло собой куда большую трудность. А потом еще чаты. Они служили для тех же целей, что и телефонные номера, рекламируемые в газетах. Впрочем, не это в первую очередь их волновало.

Несколько секунд терпения, говорила женщина, и вы сможете увидеть все, что только захотите. В качестве примера она запустила демо-версию какого-то сборника детской порнографии. Фотографии, появлявшиеся на дисплее, были выполнены камерой с высоким разрешением. Четкие снимки испуганных детских лиц, малышей, насильно втянутых в безобразный мир взрослых, от которого их должны были защищать.