Подруга зачем-то пытается убедить её в том, что Верховский ведёт себя нормально, а в основании его поведения романтический интерес.

— Какие к черту эмоции? При первой нашей встрече в прошлую пятницу он начал с того, что унизил меня.

— Каким образом? — нахмурились Моника.

— Пригрозил домогательствами, если я продолжу заставлять его пройти стажировку. Прямо заявил, что через пол года я из под стола не буду вылазить удовлетворяя его плотские потребности, — почти сквозь зубы отрапортовала она.

Якушева вместо того, чтобы ужаснуться, фыркнула.

— И после этого ты ещё сомневаешься в его к тебе неравнодушии? Он как минимум тебя хочет, раз ляпнул такую вещь. Жень, посмотри на себя. Да тебя любой здоровый мужик захочет, а мальчишка, только вышедший из подросткового периода, так вообще захлебнётся слюнями, как Прошин.

Дёмина чуть не закатила глаза. Подруга просто слепая, если считает, что во всем виновата она сама.

— Он пытается меня достать, и меня это очень напрягает. Боюсь, внезапный интерес его друга к тебе — часть всего этого дерьма, — отрывисто, с расстановкой пауз процедила она.

— Внезапный? — с обидой переспросила Моника. — Дёмина, хватит прикидываться веточкой сакуры. Поставь мальчишку на место, если тебя так это беспокоит. Мне нужно тебя учить, как отшивать парней? — на местоимении секретарь сделала акцент.

Евгения уже в колледже слыла той ещё недотрогой, потому что с лёгкостью и даже с грубостью топора отшивала ухажеров, которые ей не нравились.

Руководитель отдела тяжело вдохнула. Как его отшить, если он сам больше не выходит на конфликт? Акцентировать внимание на его поведении, значит признать — он добился своего и достал её.

— Я попытаюсь решить этот вопрос. Но ты, пожалуйста, будь осторожна с этим чертовым начальником безопасности. Хотя бы не общайтесь в офисе. Не попадайтесь никому на глаза, — твёрдо попросила она

***

Вечер четверга — Дёмина вызвала его к себе в кабинет.

Он с кривой ухмылкой на губах гадал, что же успел сделать, чтобы заслужить её внимание.

Чтобы наконец-то заслужить его.

Руководитель упорно игнорировала его эти дни: ни слова, ни взгляда в его сторону. Будто он, мать его, пустое место. Даже чертовому прилизанному Прошину она уделяла внимание каждый день. И пока тот был номером один в списке её предполагаемых любовников «На убийство.

Объект его пристального внимания сидела в своем кресле, как и в прошлый раз, но без пиджака, видна была только тонкая блузка, застегнутая под самое горло. Кирилл мог только угадывать в полупрозрачных переливах ткани очертания ее фигуры.

Он думал, что Дёмина в мотоциклетном комбинезоне… спортивной форме… чёрном кружеве… нравится ему больше, чем в рабочей одежде. В офисе, в белых строгих костюмах будь то юбка или брюки она казалась фальшивой. Словно прятала себя. Словно была не собой, а гребаной метелью, которая бьёт в лицо, искрится, и не позволяет подступить к себе, поймать себя, обжигая морозным инеем.

Евгения не сразу начала разговор. Да и вообще решиться вызвать парня к себе — было тем ещё шагом. Ей ведь пришлось перепроверить все документы и задания, что он выполнил. Как назло, все было чисто, не прикопаться.

— Вы хорошо справляетесь со своей работой, — поморщившись, признала она.

Кирилл лишь приподнял уголок губ в самодовольной и тщеславной улыбке. Ещё бы — кто сомневался.

— Вы уже выполнили работу, запланированную на эту неделю, — снова с неохотой признала Дёмина.

Показное равнодушие и натянутый тон начальницы дразнили Верховского. Она даже представить себе не могла чего ему стоит ежедневно торчать в опенспейс-зале под изучающими, оценивающими взглядами двадцати разношёрстных сотрудников. Словно он обезьянка в цирке. Они не общались с ним, комично замолкали ведя беседу, когда он проходил мимо. А когда сталкивались с его персоной в зоне Coffee Point вылетали из комнаты роняя стаканы и разливая напитки.

Все эти подвиги ради нее. Подавись розовый подснежник!

— Хотите, чтобы я медленнее или хуже выполнял свою работу? — со злой усмешкой уточнил он.

Дёмина на секунду устыдилась того, что он раскрыл её затаенные надежды.

«Хочу, чтобы ты просто убрался из моего отдела и больше не преследовал меня», — ей стоило признать свою неправоту. Если бы в минувшую пятницу она разрешила ему уйти и подписала задним числом характеристику, этого всего не случилось бы.

Он бы не прижигал ее взглядом, не маячил перед глазами в спортзале, не заставлял давиться едой в столовой.

Но отступать и прогибаться под испорченного богатенького мудака было тем ещё дерьмом. Тем более сейчас, когда он вроде как понял, что она «сожалеет» — это дело принципа.

— Нет. Думаю, если вы так легко справляетесь с нагрузкой для стажёра, вам можно доверить полный объём начинающего сотрудника, — в сердцах огрызнулась Евгения.

Она ведь не хотела этого говорить, наоборот, собиралась предложить завтра отгул, раз уж он выполнил все задачи. И далее — работать полдня, если уж он справляется. Но она не смогла пересилить злость из-за его наглого тона и взгляда, раздевающего её даже сейчас.

— Мне кажется, у вас слишком много свободного времени на работе, раз вы тратите его на наблюдения за мной. Вы рылись в моем кабинете, — Дёмина не выдержала и всё-таки озвучила это, выдав, что не столь уж холодна и безразлична к его поведению.

«Рылся в кабинете в нерабочее время», — мстительно отметил Кирилл. Тёплая волна самоуверенности уже накатила на него. Похоже, все эти дни молодая особа скрывала, что нервы её на пределе.

— А вам есть что скрывать? — улыбнулся он так остро, что ей стало плохо.

Она хотела поставить на место наглеца, а он, похоже, плавал в этом остром супе из взаимных колкостей как акула.

Переиграть его сложно. Это лишь даёт ему шанс сократить дистанцию и опустить её до своего уровня, чтобы унизить.

— Господин Верховский, — попыталась она строгим тоном поставить наглеца на место, но он снова сверкнул острым взглядом из-под челки.

Её обращение, оставленное ещё неделю назад из-за неудачной игры слов, теперь задевало внутри Кирилла новые струны. Он просто не мог не улыбнуться в ответ:

— Ну зачем так официально, я обычный стажер и ваш подчиненный. Или вы тренируетесь обращаться ко мне в будущем?

Евгения так сдавила свою металлическую ручку, что та чуть с хрустом не переломилась.

— Верховский, — она набрала воздух в легкие, чтобы придушить в очередной раз злость. — Вы свободны. Не стану вас задерживать.

Она могла бы украсить любой розарий, самыми крепкими и острыми шипами.

Кирилл мягко улыбнулся и встал.

А Евгения вспомнила о словах Моники. Та сказала, что парень к ней неровно дышит, поэтому ей стоит просто его отшить. Но, черт побери, где в этой взаимной перепалке можно было вклинить: «Отвали, ты не в моем вкусе. Терпеть не могу мудаков вроде тебя!» Не получив в ответ: «Ты много о себе воображаешь, кому ты нужна…»