– Нет, он обошел их стороной… Тролли ведь любят людей.

Йоран подумал, что ослышался.

– Ты говоришь, что хвитры любят нас? Почему же, дядя?

Стейн поднял кубок с вином и горько улыбнулся племяннику.

– Им нравится наше мясо, – промолвил он. – Любят человечинку.

– Мы тоже должны пойти в солдаты, – сказал Самуэль. – Чтобы заработать денег. И избавиться от Стейна.

Никлис кивнул.

– И отомстить за Торкиля.

Прошло семь дней с тех пор, как старшего брата похоронили на церковном кладбище в Кулюке. Должно быть, он уже пирует в Вальхалле, думал Никлис. За длинным столом в компании викингов и с оружием в руках.

У Никлиса же оружия не было.

Он попробовал пострелять из лука Торкиля, но тетива оказалась слишком тугой. Ему не удалось выпустить ни одной стрелы. У Торкиля был прирожденный дар стрелка, которого у Никлиса не было.

Была середина мая. Дни становились все теплее, все жарче, и все больше распускалось одуванчиков, из которых дядя Стейн готовил в сарае новое вино.

Никлис с Самуэлем теперь старались избегать его и по вечерам отправлялись бродить меж дубов в Северном лесу или ходили на берег лесного озерца, в котором частенько плавали летом. Там у них были расставлены силки на куропаток и черных дроздов. И еще они выстругали себе из дерева длинные мечи и подолгу упражнялись в фехтовании, нанося и парируя удары друг друга.

Но сегодня вечером они отправились дозором по окрестностям. На первый взгляд казалось, что на севере все было спокойно, и все же Никлис старался двигаться как можно тише. Лес со множеством рослых дубов окружал его темной непроницаемой стеной.

Внезапно в зарослях раздался сухой треск. Что это: куропатка или хвитра? Никлису вдруг страстно захотелось, чтобы в его руках сейчас оказался настоящий стальной меч.

– Идем, – говорит он брату.

Никлис взбирается на небольшой поросший травой холм неподалеку от тропы. Самуэль следует за ним. Перед ними, куда ни глянь – зеленое колышущееся море леса.

– Норрланд, – задумчиво произносит Самуэль, и Никлис кивает в ответ.

– Вот где они затаились. Убийцы Торкиля.

Самуэль напрягает зрение, но тщетно – он не видит никаких гор, один только лес.

– Неблизкая дорога, – замечает Самуэль. – А кто должен призвать нас в солдаты?

– Король и его вассалы, – отвечает Никлис.

Братья знали, что крестьяне, поступившие на службу к королю, получали жалованье и освобождались от уплаты налога за собранный урожай.

– В Экшё бывают королевские рекруты, – задумчиво произносит Самуэль. – Торкиль ездил туда осенью.

– Значит, мы можем отправиться по его стопам?

– В пятницу будет ярмарка, – кивнул Самуэль. – Мы отправимся туда и прихватим с собой наши веревки.

В ту пятницу по дороге в Экшё Никлис с Самуэлем в первый раз увидали тролля. Тролль болтался на виселице и был мертвее мертвого.

У братьев не было лошади, поэтому им пришлось проделать долгий путь пешком. По дороге им встретилось несколько хуторов, опустевших после эпидемии чумы, которая разразилась двенадцать лет назад. Никлис тогда был еще ребенком и ничего не помнил, но заброшенные дома и могилы по-прежнему напоминали о Черной Смерти.

Вскоре они достигли окраины Экшё. И увидели холм Висельников.

Тело болталось на самой вершине холма. Вокруг виселицы толпился народ – молодые и старые останавливались по дороге на ярмарку в Экшё и разглядывали повешенного.

Братья заколебались было, но потом любопытство взяло верх, и они подошли ближе. Сперва Никлису померещилось, что на виселице болтается человек.

– Это грабитель? – спросил он.

Какой-то седой старик покачал головой.

– Это тролль! Мы схватили его у Хемвидакуллы и привели сюда.

– Он кого-то… ел? – испуганно спросил Самуэль.

– Не, – помотал головой старик. – Просто прятался в лесу.

Братья пригляделись повнимательнее. Глаза хвитры были закрыты, зато рот открыт. Но зубы в нем не выглядели такими уж острыми и были куда меньше по размеру, чем ожидал Никлис.

– Убийца Торкиля? – тихо спросил Самуэль рядом.

– Возможно, – пробормотал Никлис. – Но у этой твари на зубах нет следов крови.

Братья постояли еще какое-то время, после чего отправились в Экшё. Перед городскими стенами простирались обширные поля с зерновыми и капустой, которые принадлежали торговцам и священникам, жившим в городе. Их сторожили солдаты, набранные из крестьян, и они, конечно, скрестили свои алебарды перед носом у братьев.

Самуэль поднял руку.

– Мы братья Вострые из Долины Скорбей. Мы хотим попасть на ярмарку в Экшё, чтобы продать веревки!

– У вас мечи, – заметил командир отряда. – В городе запрещено носить оружие.

Самуэль с Никлисом отогнули полы своих одежд.

– Только деревянные, – тихо промолвил Самуэль.

Солдаты посмотрели и принялись громко ржать. Но братьев пропустили.

Город окружал частокол из заостренных кольев. Позади него располагались кварталы с богатыми особняками, выстроенными из нового сорта камня, который назывался кирпич. У некоторых домов в окна были даже вставлены стекла.

Викинги бы вдребезги разнесли все эти стекляшки, сердито думал Никлис, шагая по улице. Хохот солдатни до сих пор отдавался эхом в его ушах. Горожане презирали деревенских жителей.

На улицах Экшё сильно пахло травами и копченым мясом. На берегу речки расположилась ярмарка со всеми своими многочисленными лотками, с которых торговали едой и одеждой. Здесь был даже кукольный театр на потеху всем детишкам, родившимся после нашествия Черной Смерти, а улыбающийся трубадур в зеленых одеждах по прозванию Вальтер Прекрасный исполнял баллады и куплеты собственного сочинения. Самуэль с Никлисом переходили от прилавка к прилавку и, показывая везде свой товар, сумели продать несколько мотков веревки. Время от времени они негромко спрашивали о солдатских рекрутах, но ответом им каждый раз было молчание. Наконец один пожилой торговец лошадьми упомянул имя некоего Хенрика Арбмана.

– Господин Хенрик имеет дело с оружием и солдатами, – сказал торговец. – Но сейчас его здесь нет. Я слышал, он собирает войско на северном берегу озера Веттерн.

– Но он ведь скоро здесь появится? – спросил Самуэль.

– Кто знает? Никогда не скажешь заранее, где окажется господин Арбман.

Братья решили подождать – авось повезет – и присели в тенечке возле деревянной церквушки.

День подходил к концу, и ярмарочный гул постепенно стихал. Братья ждали.