послушало президента и массовых переездов населения не отмечалось. Это радовало, надежда, что различные сельские поселения лучше перенесут болезнь, и что станут опорой новой России. Голицын распорядился треть сотрудников различных НИИ, РАН и некоторых других учреждений, без которых процесс восстановления страны был бы долог, отправить на временное жительство на дачи, в сёла, обеспечив их необходимым для проживания набором. Он начал создавать «стратегический запас мозгов» для будущего.

К началу марта пришлось остановить деятельность Нововоронежской и Ростовской АЭС, Иркутскую ГЭС, а также Усть-Илимскую, Братскую, Красноярскую, Богучарскую, Новосибирскую и Вилюйскую ГЭС, Берёзовскую и Ириклинсую ГРЭС. Водохранилища начали автономный спуск воды, чтобы весенние паводки не разрушили дамбы. ГЭС же планировалось спустить на минимальный уровень в течении весны-осени, чтобы предотвратить прорыв и масштабные разрушения. Электроэнергии, вырабатываемой оставшимися АЭС и ГЭС ещё хватало, теплоснабжение тоже не испытывало дефицита, к тому же добыча газа и нефти велась на том же уровне, проблем в Сибири с чумой пока не наблюдалось, что было связано в первую очередь с вахтовым методом работы: зимняя вахта началась ещё в сентябре, и продлиться до апреля.

Уже к средине марта было понятно, что весна будет тёплой, снега принесут половодье и многие населённые пункты останутся изолированными, поэтому Голицын заранее распорядился обеспечить эти районы максимальным объёмом продуктов и медикаментов. Водохранилища начали спускать ещё в начале марта, поэтому прорывов их бояться не стоило, а вот количество заболевших лиц начало увеличиваться, и уже многие производства из числа необходимых стали закрываться. Это могло обернуться перебоями с продовольствием.

Голицын при свете настольной лампы изучал предложения Правительства по обеспечению продовольствием населения. План был не плох, с целью недопущения паники и скупки всего продовольствия, Правительство предлагало убрать из производства ряд деликатесов, акцентировав работу на выпуск товаров первой необходимости. К тому же предлагалось запретить приобретение товаров в большом количестве, чтобы обеспечить возможность их приобретения другими гражданами. Голицын несколько раз читал план, но, не найдя в нём ненужных пунктов, подписал. Страна уже проходила через трудности с продуктами ещё в XX века, но тогда введённая система талонов привело к перебоям с продуктами, да и производство тогда было не на таком уровне как сейчас… Голицын старался успокоить себя мыслями, что нынешние меры не приведут к проблемам с продуктами для населения. Где-то в глубине души была ещё одна мысль, которая подтверждала правильность решения, она была страшная и озвучить он её боялся даже в собственном мозгу — население умирает от чумы, так что запасов продуктов должно хватить, ведь потребляющих становиться меньше. Но правда жизни горька, и именно количество не переживших чуму, спасали других от голода.

На апрель выпало самое тяжелое время для страны: все АЭС пришлось остановить, законсервировать и оставить на долгое хранение, к тому же специалисты, имеющие опыт работы на них, таяли как снег в руках; то же самое было с ГЭС — уровень воды в них продолжал спускаться, турбины уже не работали, а на станциях оставался только персонал, отвечающий за планомерный спуск воды; фабрики и заводы, не задействованные в производстве медикаментов и продуктов питания и гигиены, тоже прекратили свою деятельность; да и смертность выросла до рекордных для России 67 %. Только крематории работали на полную мощь, спасая от людей от распространения инфекции.

Уже было трудно подсчитать численность людей, оставшихся в стране. Было понятно только количество военнослужащих, оставшихся в строю. Тут была ситуация, как и с вахтовыми рабочими — чем изолированней, тем реже болезнь проявлялась там, к тому же автоматические системы, установленные на стенах, продолжали нести свою службу безотказно. Хотя и людей, пытающихся преодолеть границу было уже значительно меньше.

Чем дальше протекал апрель, тем сильнее нагнеталась ситуация — начались перебои с доставкой медикаментов и продуктов. При этом количества всего этого хватало, а вот людских ресурсов нет. К тому же количество остановленных производств и энергоблоков росло в геометрической прогрессии. К счастью аварий не наблюдалось, но критическое отношение к власти стало возрастать. Естественно самое большое количество недовольных было в Москве, хотя перебоев с продуктами и медикаментами не было. Первые стихийные митинги начались как раз, когда остановилась последняя атомная станция.

Всё время до этого Голицын опасался, что волнения начнут прозападные течения среди молодёжи, поэтому основные силы службы безопасности были направлены на выявление в молодёжной среде лиц, данной категории. Но тут первые стихийные митинги возникли совсем не среди молодежи, хотя и с её вовлечением. Недовольными выступили уже зрелые личности.

И как уже было сказано, первые митинги возникли после остановки последнего АЭС. Народ обращался к правительству с вопросом, что будет дальше, когда наступят холода? А на этот вопрос у Голицына ответа не было. Он знал, что нет специалистов, способных обслуживать АЭС, ГЭС, ГРЭС, да и газовые котельные тоже. Но сказать об этом людям он не мог, и врать смысла не было, потому что все понимали, что твориться вокруг. Поэтому он решил оставить без внимания эти вопросы. Может быть это была ошибка, трудно сказать. Но народ воспринял это как безразличие правительства к происходящему. Для раскачки страны хватило двух недель и уже в каждом крупном городе люди, игнорируя требования Минздрава, стали собираться на митинги, и настроения их были всё больше агрессивные. Причины недовольства в каждом регионе были свои, докатывавшиеся теме проблемами, которые были там: отсутствие медикаментов, перебои с продовольствием, изоляция, будущее страны.

Голицын был вне себя от злости, так что не мог даже усидеть на месте, расхаживал по кабинету, больше размышляя, чем обращаясь к сидевшему в кресле Молотову:

— Что же такое, Валентин? Как случилось что за две недели они все сошли с ума? Ведь до этого все как один были, все понимали проблемы, с которыми мы столкнёмся, все старались соблюдать все нормы, и мы держали процент заболевших меньше, чем все страны в мире. Тут и так голова кругом идёт, не знаешь, как дальше быть, а они ещё и проблемы новые создают. Вот чего они добьются? Только заболеет больше людей. И что мне потом делать? Я же не могу даже против них полицию или армию вывести. Как мне потом налаживать жизнь, если сейчас лишиться их доверия? И что теперь? Дать им собираться и дождаться, когда у нас болезнь охватит всех? Вот уж не думал, что у нас такие проблемы будут.

Голицын сел на стул, рядом с Молотовым.

— Не смотри на меня, Миша, я сам не знаю, как поступить. — Не дожидаясь вопроса, ответил Молотов. — Я не думал, что