– Слушаюсь, мэм.

Сэм решил включить в число помощников Ребуля, глубоко проникшегося всеми радостями ремонта, – он три года вылизывал дворец Фаро, доводя до нынешнего вида. Ребуль волновался не меньше Сэма, и в течение двадцатипятиминутной прогулки до дома дал несколько основных советов, как вести себя с прованским архитектором.

– Прежде всего, – сказал он, – определи четкие размеры бюджета – это всегда не нравится, но совершенно необходимо. Затем установи крайний срок окончания работ, прописанный в контракте. Это не нравится еще больше. И наконец, и это не нравится сильнее всего, включи пункты о штрафах, если работа не будет исполнена вовремя. Ах да, еще берегись les petits inconnus.

Сэм засмеялся:

– Я поберегусь, вот только знать бы, что это.

– Непредвиденные мелочи. Это лучшее оправдание для любого архитектора – непредсказуемые проблемы, которые задерживают исполнение работ и увеличивают расходы. Это может оказаться что угодно – от треснутой канализационной трубы до семейства шершней-убийц под крышей. Но – quelle surprise![21]– откуда нам было знать?

Ребуль продолжал свою литанию советов и предостережений, пока они не поднялись по узкой каменистой подъездной дорожке и не остановились перед домом.

– Друг мой, не принимай все, сказанное мной, слишком всерьез. Это совершенно особенный дом.

И дом, без сомнения, был таковым, однако в данный момент требовалась изрядная доля оптимизма и воображения, чтобы это понять. В доме имелись окна, только они были маленькие и вид из них открывался не лучший. В крошечной кухне места едва хватало, чтобы повесить кастрюлю, гостиная была мрачная. Наверху одна мансардная комната переходила в другую – всего их было пять, – в одинокой ванной стоял сильный запах сырости, а вид самой ванны в известковых пятнах быстро прогонял всякие мысли о гигиенических процедурах.

Зато снаружи все было иначе. Терраса, хотя и нуждавшаяся в ремонте, обхватывала дом с трех сторон, в течение всего дня предлагая выбор между солнцем и тенью. И вид со всех сторон был невероятный. Этот вид, дружно решили Сэм с Ребулем, необходимо впустить в дом – расширив окна, сделав больше и светлее комнаты, сократив их количество.

– Выпотроши его, – сказал Ребуль. – И пусть этот дом будет только для вас двоих.

Возник вопрос, кто будет потрошить дом. Предпочтительно, чтобы кто-нибудь местный, у кого налажены связи с самыми надежными работниками; кто-нибудь со вкусом; кто-нибудь связно говорящий по-английски. Ребуль вспомнил дом Томми ван Бюрена под Каннами и Коко Дюма.

– Она бы идеально подошла для такой работы, – сказал Ребуль. – Но ты же знаешь, Сэм, у меня с ней проблемы. Давай найдем и других архитекторов, посмотрим, что ты скажешь о них.

– А как насчет того, который ремонтировал для тебя Фаро? Он проделал фантастическую работу.

– Это верно. И прислал мне счет на фантастическую сумму. – Ребуль поморщился при этом воспоминании. – Получив гонорар, он даже оставил дела и переехал на Мартинику.

Сэм стоял в зале прибытия марсельского аэропорта, дожидаясь Элену, и играл в игру «угадай парижанина». Хотя лето еще не вошло в полную силу, сезон отпусков кое-где уже начался, и беглецов с севера становилось все больше и больше. Чаще всего их можно было узнать по облачению: пессимисты все еще в шарфах и тяжелых куртках, оптимисты в одежде для пляжа. Сэму вдруг пришло в голову, что он впервые встречает кого-то в аэропорту в качестве домовладельца, причем почти местного: он изо всех сил старался выглядеть по-марсельски.

Вместо усталой, замученной перелетом Элены, которую ожидал увидеть Сэм, перед ним предстало свежее, улыбающееся видение, движущееся ему навстречу. По пути к машине Элена объяснила, что Фрэнк Нокс был очень благодарен ей за помощь и купил обратный билет в первый класс.

– У меня была настоящая кровать, – сказала она, – пара бокалов шампанского и десять часов сна. Божественно. А когда я проснулась, стало еще лучше, потому что я вспомнила, что бросила работу. – Ее лицо сияло.

– А ты не будешь скучать по работе?

– Ты что, смеешься? Разве скучают по зубной боли? Да у меня и времени не будет скучать – мне нужно привести в порядок дом.

Дом был главной темой разговора всю дорогу до дворца Фаро. Элена с пристрастием допрашивала Сэма обо всем – окна, полы, канализация, крыша, – и тот в итоге предложил предоставить решение всех этих деликатных вопросов архитектору.

– Есть идеи кому? – спросила Элена.

– Франсис над этим работает. Он расспрашивает друзей, не могут ли они порекомендовать кого-нибудь. Для меня все это совершенно внове. У меня нет опыта общения с архитекторами. А у тебя?

– Один раз был, когда я переезжала в свою квартиру в Лос-Анджелесе. Но из этого ничего не вышло.

– Не вышло?

– Скажем так, у нас с ним оказалась эстетическая несовместимость. Именно так я и сказала, когда его выгоняла.

Они приехали в Фаро, занесли наверх чемодан Элены и спустились, чтобы найти Ребуля. Он оказался на террасе: выпивал в обществе Эрве, и на столе между ними лежал полицейский отчет по делу об ограблении Кастеллачи.

– Ага, вот она, моя любимая страховая агентша. Добро пожаловать обратно.

Ребуль поднялся, представляя Эрве Элену и Сэма.

– Мы изучали отчет, который ты оставила. – Прежде чем снова сесть, он налил всем в бокалы rosé. – Как ни грустно, выглядит он довольно безнадежно. Но пусть лучше Эрве объяснит.

Эрве, обычно жизнерадостный, был непривычно серьезен.

– Мне кажется, что мои коллеги из Ниццы предоставили в высшей степени профессиональный рапорт. Все важные подробности перечислены, и, боюсь, я вынужден согласиться с их выводами, что нет почти ни какой надежды отыскать бриллианты или поймать вора. – Он умолк, чтобы сделать глоток вина. – Подобного рода ограбления, по счастью, случаются очень редко. Я могу припомнить лишь несколько за последние лет пять: одно в Монако, еще одно на мысе Антиб, года полтора назад, и вот теперь это. И тоже ни признаков взлома, ни отпечатков – ничего. – Он покачал головой. – И еще никакого освещения в прессе. Ограбления такого типа лишены яркости или драматизма, в отличие от тех, что происходят в Каннах с применением огнестрельного оружия и бегством на «харлей-дэвидсонах». А тут даже рассказывать не о чем. Всем наплевать – просто каким-то богачам не повезло, ничего больше.

Сэм нахмурился:

– А полицейские из Ниццы допросили горничных, поваров, шоферов и всех остальных, кто постоянно входит и выходит из дома?

Эрве вздохнул:

– Разумеется. В данном случае вся прислуга была отпущена на выходной, и у всех есть алиби. – Он постучал по лежавшей перед ними папке. – Все подробности тут. Как я уже говорил, в высшей степени профессиональный отчет.