– Не стоит волноваться. Я детектив Сумико Ямамото, мне не нужны провожатые.

– Эти места не так просты, особенно для горожан Эбонхэбэна. Без следопыта может ничего не получиться, чтобы ты ни искала.

– Со всем уважением, смею заверить, что мне не требуется в этом помощь.

– Ну ладно, дело твое, Сумико. Подожди хотя бы до утра со своим походом. Солнце садится.

– Я могу расположиться у Вас?

– Конечно, – мать егеря улыбнулась. – Я выделю тебе тёплую чистую постель и обеспечу столом за совсем скромную плату.

Сторожка внутри казалась куда более просторной, Ямамото обратила внимание, что комнат для потенциальных заезжающих охотников несколько.

– Я принимаю здесь тех, кто не взял палаток, – наливая чай уточнила мать егеря. – Но большинство предпочитает разбивать лагерь неподалеку, в пределах видимости, а кто-то спускается ниже к реке. Только не весной, лосось идёт на нерест, и медведи начинают докучать.

После ужина из запеченных белых грибов, риса и зелёного чая, детектив устроилась в своей комнате. Постель была мягкой, но звуки леса с уханьем сов, завываниями волков и стрекотом всевозможных насекомых не давали расслабиться и дать ищейке, привыкшей держать ухо востро, уснуть какое-то время.

Под утро сон нашел Сумико, но он был каким-то странным, враждебным даже. Шёпот из туманного леса, бурых топей, увиденных в нём, просил уходить.

Поутру не принявшая сны за какие-либо суеверные знаки, позавтракав кари, Ямамото отправилась в чащу.

Тропинка меж густого кустарника через примерно двести шагов вывела на поляну. Посередине был широкий пень ясеня, с севера поросший мхом, борющимся за территорию с лишайником. Отчётливо были видны ещё три прохода, ведущие тропами глубже в лес. Чтобы пометить проход, выведший её на поляну, детектив дабы не заблудиться оставила на земле полено, на котором ножом вырезала свое имя.

Среди трёх троп, Сумико выбрала центральную. Пройдя ещё двести метров по узкой проталине меж ежевичных кустов, Ямамото вновь увидела просвет поляны. Ей бросился в глаза пень, похожий на тот, что она уже видела. На выходе она споткнулась о полено. Инстинктивно взяв его в руки, детектив тут же бросила наземь кусок дерево, увидев на нём своё имя.

«Чертовщина какая-то», – Сумико оставила полено вновь на месте прибытия на поляну. Она нашла крупный камень и водрузила его на пень, отправившись в этот раз по правой тропе.

Через двести метров она перешагнула полено со своим именем, на поляне с ясеневым пнём, на котором лежал камень. Поплевав три раза через левое плечо, Ямамото покинула место, воспользовавшись последним оставшимся вариантом.

В этот раз детектив вышла к сторожке егеря. По собственным ощущениям, Сумико пробыла в лесу не больше часа, выйдя в поход рано утром, но уже начало темнеть. Она поспешила к матери егеря за ответами.

– Лес не впустил тебя, – развела руками пожилая женщина.

– Что значит, не впустил? Это лес! Просто деревья!

Мать егеря взяла листок и начертала на нем иероглиф дерева:

– Это дерево, – она нарисовала ещё одно рядом, – это лес.

– Вы думаете, я не знакома с грамотой? – Сумико едва не усмехнулась.

Женщина обвела два дерева кругом:

– Это наш лес. Ты здесь, – мать егеря поставила точку рядом.

– Хорошо, будь по-вашему, – Ямамото отмахнулась рукой. – Когда вернётся Ваш сын?

С грустью пожилая женщина ответила:

– Это уже не важно. Лес не пустит тебя. Отправляйся обратно завтра, когда придёт поезд. Тебе нечего здесь делать, а вот в Эбонхэбэне тебя что-то ждет.

– Вздор!

– Ты погибнешь здесь, если не послушаешь моего совета. Вместе с сыном мы хорошо знаем лес и его обитателей, если они не хотят пускать тебя, то ты не пройдешь дальше поляны с ясеневым пнем.

Весь этот мистицизм, загадочность и даже нотки угрозы, скрытые за ласковым голосом матери егеря, заставили Сумико отказаться от ужина и уйти в свою комнату с пустым желудком.

«Подумаешь, лес! Завтра я покажу этому лесу, кто тут главный, вырублю каждое дерево и выкорчую каждый куст, если потребуется!» – бушующий внутри гнев быстро вымотал детектива эмоционально. Она незаметно окунулась в мир грёз.

Этой ночью ей снилось яркое летнее солнце, зелень полей и колосящиеся стебли пшеницы. Бредя по полю, Ямамото вышла к реке, с сакурой, увешанной спелыми вишнями. Под деревом стояли парень и девушка. Они улыбались, держась за руки.

«Возвращайся домой, – ласково шептал ветер в ярком как явь сне. – Пока я прошу по-хорошему».

Сумико Ямамото вернулась в Эбонхэбэн. Первыми новостями, что обрушились на неё стали известие о том, что убийца с паровозной станции до сих пор не найден и скорбная весть о завершении судебного процесса над Артизаном Акио.

Профессора признали виновным в убийстве первой степени. За содеянное он был казнен на следующий день после разбирательства. В газете опубликовали даже признательные показания, в которых Артизан указал своим мотивом личную неприязнь, накопленную за годы брака и злой умысел, тщательно спланированный на протяжении многих лет. Туда же он приплел и свою алкогольную зависимость, развившуюся из-за невозможности жить с Юки Акио.

Подробности особо жестокой расправы опубликованы естественно не были. Это могло вызвать вопросы у общества. Всё в этом деле никак не сходилось. Дьявольщина, с которой Сумико столкнулась в лесу на юге, лишний раз заставляла понять, что истина далеко.

Артизан просил её быть ищейкой, она сама этого хотела, разобраться во всем, найти Акико, выяснить истинные мотивы и потерпела двойное фиаско.

«Ах, Кайоши и Эйуми Като, не далеко я ушла от вашей цыплячьей никчемности, – рефлексировала детектив. – Значит жрать мне собачье дерьмо».

Дело исчезновения Акико Мотидзуки было закрыто, а Кио Хасомото отправил Сумико в принудительный отпуск.

– Разочарование, – он фыркнул. – Других слов и подобрать не смогу.

А вот Ямамото могла, и уже подобрала. Отпуск она собиралась провести, размышляя над ошибками, и конечно навестить могилу профессора Артизана Акио.

Стук почтальона, принесшего корреспонденцию, поднял Сумико с постели в выходной день. Она впервые со дня известия о казни Артизана Акио смогла крепко уснуть.

Кроме обыденных для Ямамото газет, увидев таинственное письмо, она так всполошилась. Это было послание он покойника, казнённого профессора. Не уходя с порога, детектив принялась читать:

«Я уже получил по заслугам за содеянное, госпожа Сумико. Сейчас я на пути к свету, тьме, а быть может огню или вечному холоду. А может меня ждёт реинкарнация? Не смогу уже рассказать.