Дрессер отвесил поклон дородному седовласому графу. Если Эрнескрофт и переживал свое поражение, то весьма успешно держал себя в руках. Он далек был от того, чтобы изображать веселье, однако искренне поздравил победителя.

– Блестящая скачка, Дрессер, и блестящая лошадь! Просто потрясающая! И я искренне сожалею, что она не стала моей.

– Обе они бежали отменно, Эрнескрофт. Позвольте заверить вас: с Фэнси Фри будут обходиться по-королевски в моих конюшнях. Правда, конюшни мои не чета вашим, однако все необходимое там есть.

Полное лицо графа исказила гримаса страдания:

– Может быть, пока она останется в обществе знакомых ей конюхов? Ну… день или два, в преддверии переезда?

– Вне сомнений! В случае проигрыша я просил бы о том же для Картахены.

– Добро, добро… Не выпить ли нам по стаканчику вина за вашу победу – в моем доме, а? Мы могли бы обсудить все детали.

– Это честь для меня, Эрнескрофт, – склонил голову Дрессер. – Но сначала я проверю, как там моя Картахена.

– Прикажите доставить ее в мою конюшню. И она, и жокей, и ваши конюхи ни в чем не будут нуждаться.

Всю свиту победительницы составляли Джоннокс да еще тринадцатилетний парень-конюх, которым явно сделалось бы не по себе в графском поместье…

– Благодарю, милорд, однако, полагаю, моим людям будет куда покойнее в таверне по соседству.

И все же Дрессер явно был заинтригован: возможно, Эрнескрофт уже размышляет в нужном ему направлении.

Карта же вовсю кокетничала: демонстрировала перед восхищенными зрителями истинно великосветские манеры, переступала тонкими ногами и даже слегка пританцовывала, намекая, что готова вновь пуститься вскачь.

– Ах ты, шалунья! – Дрессер погладил лошадь по носу. – Ты моя великолепная, прекрасная шалунья… – И, склонившись к самому уху кобылы, шепнул: – И я намерен добыть тебе в награду отменного жеребца. – Отослав кобылу и свиту в конюшню, он сообщил Ноттону: – Я приглашен на бокал вина в дом проигравшего.

– Весьма мило с его стороны.

– Впрочем, я этого и ожидал. – Дрессер отвел Ноттона в сторону от толпы. – Подозреваю, он уже ищет выход из положения – выгодного для меня. Так что все покуда идет по плану.

– Но вы же не могли быть уверены, что выиграете, – недоверчиво возразил Ноттон.

– Фортуна весьма капризная особа. Мне довелось выжить, когда смерть косила людей по обе стороны от меня, а ведь они ровным счетом ничем не согрешили. Я видел, как внезапно меняется ветер, даруя победу одной из сторон. Кто-то кричит – мол, Господь на их стороне! Однако с чего бы Господу принимать чью-либо сторону? Никто из противников не прав и не виноват, а войны ведутся обычно ради денег и земель, которые кто-то благополучно приберет к рукам.

– О-о-о, вот ведь…

Дрессер уже сожалел, что расстроил друга.

– Я же всего-навсего надеюсь прибрать к рукам отменного жеребца.

– Ох, мне бы твои стальные нервы…

– Они вовсе тебе не надобны. У тебя есть все, чего только можно желать. И поэтому нет нужды рисковать, чтобы достичь большего.

– Признаю твою правоту, друг мой, – улыбнулся Ноттон. – Однако порой мне кажется, что жизнь моя скучновата.

– Возноси Господу молитвы ежечасно и не ропщи! Надеюсь когда-нибудь зажить такой же жизнью.

– Так ты намерен жениться? – изумленно спросил Ноттон.

Дрессер имел в виду жизнь в целом, однако подумал вдруг, что домашний уют лишь выиграет от присутствия уютной и домовитой жены. Когда-нибудь…

– Ну… сейчас у меня слишком много забот: предстоит отстроить усадьбу, привести в порядок финансы, отремонтировать конюшни. Лишних проблем мне не потянуть.

– Но ведь жена может стать прекрасной помощницей, особенно в том, что касается дома. Дом – это ее королевство.

– Во всяком случае, точно не мое. Отлично. Если встретите леди с тихим нравом, домовитую и экономную да с недурным приданым – дайте мне знать. И еще: ее не должно испугать мое лицо…

Ноттон что-то залопотал, и Дрессер вновь ощутил укол совести: он снова расстроил приятеля. Странная между ними была дружба, однако он искренне любил Тома Ноттона и высоко ценил возможность войти в его уютный мирок. Он хлопнул друга по спине:

– Итак, я отправляюсь на встречу с моей судьбой! Пожелай мне удачи. Я все расскажу тебе попозже, за обедом в таверне.

Дрессер шел по направлению к поместью Эрне сквозь толпу – его то и дело останавливали, от души поздравляли с победой. Он уже деликатно отказался от нескольких приглашений отобедать, даже провести несколько дней в гостях, однако происходящее доставляло ему несомненное удовольствие.

Он скучал по флотской службе, особенно по дружбе и братству, скрепленному общими лишениями и невзгодами. Он тосковал по друзьям-приятелям, которых было множество в каждом порту, и особенно по таким же бесшабашным, как и он сам. Военные обычно очень быстро смекали, что жизнь для них – это удача, которая может в любой миг ускользнуть.

Особенно же ему недоставало тех, кого он повстречал еще в свою бытность юнгой. Многих уже не было на свете, остальные же рассеялись по свету.

Вот уже полгода он пытался войти в ритм унылой деревенской жизни в Дрессер-Мэноре. Более всего развлекали его скачки: это было самое мужское из всех доступных тут развлечений, и на кон порой ставились целые состояния, а судьба вертела людьми как хотела. Впрочем, все эти люди вскоре возвращались в свою скучную и предсказуемую жизнь, подобно Тому Ноттону, так и не успев понять, что каждому судьбой положен свой миг торжества, а потом несчастья могут сокрушить его без предупреждения, даже если солнце сияет над головой.

А лучше бы им было это знать! Дрессеру доводилось встречать мужчин, а порой и женщин, разгуливавших по лезвию ножа, порой увязавших в долгах, пускавшихся во все тяжкие в погоне за удачей, всячески испытывавших судьбу. То и дело кто-то из них платил жизнью за ставку в этой смертоносной игре, однако остальные, казалось, не ведали, что смертны. Неужели они мнили себя небожителями?

А вот ему судьба сулила стать добропорядочным деревенским джентльменом, под стать Тому Ноттону, он и общался теперь только с такими.

Однако жениться?..

Эта идея неумолимо зрела в его душе – особенно после того, как он выиграл скачки. Одинокая жизнь казалась ему совсем непривлекательной. А вдруг жена – кругленькая и практичная, вроде Энни Ноттон, – сумеет превратить сырое и пыльное поместье в уютное жилище? Однако ей придется исхитриться – ведь в ее распоряжении будут лишь жалкие гроши. Дрессера интересовали исключительно лошади, и он вкладывал все свободные деньги в любимое дело, а заодно и все свободное время и всю энергию. Порой даже сам брался за пилу и топор, чтобы отремонтировать конюшню.