— А я здесь не воюю, — вскинулся было Стасер. — Я здесь деньги зарабатываю, за конкретное дело. За охрану нефтебазы. И все! Понятно?! Я просто сторожем работаю!

— Ага, — неприятно засмеялись в ответ. — Хороши сторожа! Малолетку чуть насмерть не затрахали. Спасибо немец вовремя приехал. А в России ты бы за это срок получил и не малый.

— Я этого не делал! Это не я! — мысленно выкрикнул Стасер.

Ответом был лишь тихий издевательский смех. «Кажется, я схожу с ума…» Стасер помотал головой, пытаясь вытрясти из ушей отзвуки этого несуществующего смеха, и ловко запрыгнул на подножку нетерпеливо урчащего мотором автобуса, двери с шипением закрылись за ним и маленькая колонна, уверенно шурша литыми пуленепробиваемыми шинами, безжалостно давя усиленными протекторами вездесущую пустынную пыль, двинулась в обратный путь к нефтебазе.

Засек их Стасер слишком поздно — сыграла злую шутку воскресная послеобеденная расслабленность, да и пышная молодая зелень училищного парка, мягко говоря, не способствовала дальнему обнаружению противника. Поэтому вывернувшая с неприметной боковой стежки парочка второкурсников успела заметить его раньше. Видимо возвращались из самохода в город, в той стороне откуда они появились как раз находится специально подготовленный перелаз через забор. Стасер и сам не раз им пользовался, чтобы выскочить на полчасика в город за сигаретами или дополнительными калориями так необходимыми растущему организму. Вот и эти, похоже, тоже из города. Этакие франты — ушитые фуражки топорщатся специально выгнутыми тульями на манер гитлеровских офицеров, ботинки горят черным огнем, наглаженная форма как влитая сидит на подтянутых легких фигурах, на груди у каждого целая россыпь значков, свидетельствующих о недюжинных спортивных успехах, сразу видно — старший курс, краса и гордость… Встреча теперь уже была неминуема, свернуть можно только прямо в густые заросли кустарника, окаймлявшие узкую натоптанную тропу, однако, сделать так значило сразу же расписаться в собственной трусости и беспомощности. После такого если даже не кинуться в погоню, самому будет так стыдно и противно на душе, что хоть застрелись. У человека в любой ситуации всегда есть очень простой выбор — умереть стоя, или позорно бежать. Убегать не хотелось, нет уж, пойдем с высоко поднятой головой на сближение, что уж теперь, убить не убьют, а глядишь и обойдется, вдруг торопятся и не захотят время тратить.

Не обошлось. В принципе и сразу было понятно: по быстрому обмену взглядами, еще в самом начале, когда его только увидели, по тому, как неуловимо изменилась, напружинившись и приобретя опасную целеустремленность их походка, по запрыгавшим в глазах веселым и злым искрам, короче ясно все было сразу, по одному внешнему виду — просто так мимо не пройдут.

— Эй, шмот, а ты чего это без присмотра по парку шляешься? В самоволку собрался, или как?

Шмот — на местном языке, это любой первокурсник. Не важно отличник ты, или двоечник, сильный физически, или слабый. Если ты первокурсник, значит, ты шмот и номер твой девятый, не взирая на любые достоинства и недостатки. Будь ты хоть гений военной мысли, хоть вундеркинд, все равно ты человек второго сорта, если вообще человек…

Вопрос был задан нарочито ленивым и небрежным тоном со скучающей интонацией, однако обмануть она здесь никого не могла. Стасер весь сжался, приготовившись к драке, все уже было предрешено, чтобы он сейчас не ответил, итог окажется один, и он сам, и оба старшекурсника это прекрасно знают, просто добросовестно разыгрывают стандартную прелюдию к предстоящему избиению. Чувствуя, как в животе начинает ворочаться неприятный холодный ком, а колено правой ноги мерзко подрагивает, хорошо хоть брючина достаточно широкая — со стороны незаметно, он, тем не менее, упрямо вскинул голову:

— А что случилось? Новый приказ по училищу? В парковую зону ходить запрещено? Извините, не знал, а вы то сами тогда что здесь делаете? Зеленый патруль?

Невысокий, на голову ниже Стасера второкурсник, стоявший напротив него саркастически хмыкнул и кивнул своему спутнику — чернявому здоровяку:

— Смотри, Боб, оно еще и разговаривает… Перед нами невиданное чудо природы — говорящий шмот. Ты когда-нибудь такое встречал?

Боб что-то одобрительное, но не слишком членораздельное пробурчал в ответ, что именно Стасер толком не понял, все это время он с тоской рассматривал значок боксера-перворазрядника на груди мелкого. Плохо, совсем плохо… Вообще набор спортивных заслуг оппонентов весьма впечатлял: тут было и стандартное многоборье, и первая степень ВСК, куда же без нее родимой, и подвески «Воин-спортсмен», а у здоровяка еще и значок кандидата в мастера спорта и голову можно отдать на отсечение, кандидатствовал Боб отнюдь не в шахматах. Конечно, безоговорочно верить в заслуженность этих регалий не стоило, многие носили подобные «ордена» что называется понта для, но… Лозунг «Москва — умные, Казань — сильные!» впервые услышанный еще при сдаче вступительных экзаменов, за проведенное здесь время нашел столько подтверждений, что ничего невозможного в сочетании значков, украшавших второкурсников не было, особенно если вспомнить коронную фразу преподавателя физической подготовки: «Те из вас, соплежуев, что доживут до весны, получат разряд по многоборью, остальные умрут! Причем я даже не буду их добивать, мешки сдохнут сами!» Он, конечно, оказался прав, мудрый преподаватель, провожавший уже седьмой выпуск — сейчас была середина мая, и грудь Стасера украшал единственный скромненький значок третьеразрядника по многоборью. Честно заслуженный потом, а порой и кровью, каковой факт немало удивлял его самого, никогда раньше серьезно не занимавшегося спортом домашнего книжного мальчика из интеллигентной семьи, пришедшего в училище, для того чтобы стать другим человеком.

Порой он думал, что это у него получилось… Сейчас его даже звали по-другому: жесткое, отдающее металлическим свистом Стасер — производное от имени и отчества Станислав Сергеевич, совсем не вяжущееся с мягким домашним Стаськой. Он сам придумал себе это новое имя, и сам же тщательно разработал для себя новую биографию, вообще изобрел себя нового. Каким-то удачным наитием, или просто обостренным чутьем он сообразил, что поступление в находящееся в другом городе училище, где тебя никто не знает, и раньше не встречал, дает уникальный шанс стать для новых товарищей не тем, кто ты есть, а тем, кем быть бы хотел… Они будут судить о тебе по тому, что увидят и по твоим собственным рассказам. Они не знают твоего прошлого, не в курсе заслуг и промахов, все былые подвиги и наоборот, поступки, за которые до сих пор стыдно, будто старая змеиная кожа сейчас слезли с тебя и остались сморщенным пустым мешком валяться в стороне, они не будут влиять на мнение о тебе. Если ты был последним трусом, но здесь возьмешь себя в руки и решишь быть смелым, окружающие поверят, что ты смельчак. Если ты был пай-мальчик, но здесь расскажешь о себе пару вычитанных в книгах историй и будешь вести себя как король шпаны, все поверят в то, что ты настоящий шпан. В общем, полный простор для фантазии, без разницы кем ты был, здесь ты можешь быть кем хочешь, лишь будь готов соответствовать до мельчайших деталей избранной роли, зритель у тебя очень взыскательный…