Несмотря на хорошо смазанные петли, Бенедикт понял, что дверь за его спиной отворилась.

– Подождите здесь, – повторил Латимер слова, сказанные Бенедикту несколько минут назад.

Бенедикт нахмурился, услышав щелчок закрывающейся двери, и поднялся на ноги. Харриет Мосли смотрела на закрытую дверь с очень забавным выражением недоумения на лице. Вчерашнее испытание, включавшее в себя не только долгую дорогу из Лондона, но и затянувшуюся чуть не до утра беседу с Оскаром Рэндольфом о книгах, никак на нее не повлияло – она не выглядела ни замученной, ни уставшей. Платье цвета спелого персика, хотя и чистое, все равно не закрывало щиколоток.

Отвернувшись от закрытой двери, Харриет на мгновение удивилась, увидев Бенедикта, потом подняла одну рыжеватую бровь и поджала губы. Ее глаза – светло-карие при утреннем свете – беззастенчиво изучали Бенедикта.

– Опять вы? – произнесла она и усмехнулась.

– Боюсь, что так, мисс Мосли. – Как и вчера вечером, его взгляд оказался прикован к мягкому изгибу ее губ. – Как оказалось, для нас двоих устроят экскурсию по дому.

– Вот как?

– Из-за позднего прибытия мы пропустили первую экскурсию.

– Я не знала, что вы с сэром Рэндольфом тоже опоздали.

– Я опоздал. Думаю, Рэндольф здесь уже несколько дней. Вчера, при моей первой с ним встрече, он рассказывал об этом доме с полной осведомленностью.

– Мне показалось, что вы с ним хорошо знакомы, – задумчиво произнесла Харриет. – Он разговаривал с вами как с добрым другом.

– С вами тоже – к концу ночи, – заметил Бенедикт.

Харриет немного поразмышляла, а потом решительно кивнула:

– И в самом деле!

Они довольно долго смотрели друг на друга. Бенедикт изо всех сил искал тему для любезной беседы, гадая, не занята ли Харриет тем же самым. Она сдалась первой – улыбнулась Бенедикту, сцепила руки за спиной и пошла осматривать комнату. Бенедикт наблюдал за тем, как она останавливалась около картин, развешанных на стенах, и около вазы с цветами. Над вазой Харриет наклонилась, почти коснувшись кончиком носа лепестков розы, и сделала глубокий вдох. Короткий солнечный луч пробил сумрак за окном гостиной и превратил волосы Харриет в темное золото, пронизанное светло-каштановыми прядками. И снова единственным звуком в комнате был треск огня в камине. Однако – это заинтересовало Бенедикта – молчание, установившееся между ним и этой женщиной, его не тяготило.

– Вы знаете джентльмена, который привел меня сюда? – не оборачиваясь, нарушила Харриет тишину.

– Мистер Латимер, – рассеянно откликнулся Бенедикт, переводя взгляд с ее сцепленных пальцев на прямую линию спины и плеч. – Он командует прислугой.

Харриет спросила резко, ничуть не скрывая своего интереса:

– Он дворецкий?

И в первый раз Бенедикт сказал то, что думал:

– Он вовсе не выглядит человеком, годным на роль дворецкого, правда?

– Правда. Скорее, он похож на человека, нанятого перешибать другим коленные чашечки.

Брови Бенедикта поползли вверх.

– Откуда вам известно о таких вещах, мисс Мосли?

– Иногда я читаю очень интересные книги, мистер Брэдбери. – Харриет усмехнулась.

Тут открылась дверь гостиной, Харриет перевела взгляд, и Бенедикт почувствовал облегчение. Обычно он контролировал выражение своего лица, но сейчас черты его мрачно исказились и что-то внутри болезненно сжалось – он понял, что улыбка этой женщины сводит его с ума.

Леди Дортеа Крейчли была маленького роста и казалась еще меньше, потому что у нее за спиной стоял Латимер. Кожа цвета слоновой кости, светлые волосы на висках подернулись сединой. У нее были умные синие глаза и улыбка человека, регулярно имеющего дело с публикой и умеющего общаться с людьми, которые ей в общем-то не особенно интересны.

– Доброе утро, мисс Мосли! – Она направилась сначала к Харриет, протягивая в приветствии свои изящные руки. – Очень рада видеть вас. – Она посмотрела на Бенедикта, не отпуская рук Харриет. – Мистер Брэдборн. Добро пожаловать в мой дом!

Бенедикт наклонил голову. Его губы слегка изогнулись, но так и не расплылись в настоящей улыбке.

– Очень приятно, леди Крейчли.

Все твердые звуки в его речи сливались в подобие мелодии. Харриет тут же решила, что у него очень славный акцент. Собственно, только это и отличало его от других. Нынче утром Бенедикт надел унылый темно-серый сюртук и причесался так же аккуратно, как и накануне. Казалось, он изо всех сил старается выглядеть скучным, сдержанным и незаметным для окружающих.

Пожалуй, чересчур старается, подумалось вдруг Харриет.

И это само по себе уже вызывало интерес. В этом мужчине было нечто странное – в этом она не сомневалась еще вчера, и теперь почувствовала настоящее облегчение, поняв, что именно не так в Брэдборне… Это ощущение мучило ее с их первой встречи в темном кабинете. У Харриет бегали по спине мурашки и в желудке все перевернулось, она поняла, что Бенедикт Брэдборн вовсе не так зауряден, как прикидывается.

Да, подумала Харриет, когда Брэдборн обернулся и посмотрел на нее, вскинув бровь, это все объясняет.

И моргнула, поняв, что не только Брэдборн выжидательно смотрит на нее.

Леди Крейчли оказалась достаточно любезна, чтобы повторить свои слова:

– Я говорила, мисс Мосли, что вы, должно быть, очень устали после такой мучительной дороги сюда.

Харриет покачала головой. Интересно, из чего она, по их мнению, сделана, если обычная гроза может выбить ее из колеи?

– Все было не так ужасно, как кажется, – всего лишь несколько колдобин на дороге.

– Понятно, – произнесла Дортеа, словно удивившись ее ответу. – Что ж, позвольте мне немного показать вам дом. Надеюсь, мы закончим к тому времени, как вам нужно будет встретиться с остальными гостями за ленчем. – Она направилась к двери. Поскольку ее спутник все еще топтался там, она улыбнулась и легко притронулась к его локтю. – Думаю, Латимер, есть и другие дела, требующие вашего внимания.

Он ничего не ответил, просто улыбнулся, и эта улыбка смягчила его жесткие черты. Харриет прищурилась, переводя взгляд с мягкою выражения в глазах Латимера на улыбку леди Дортеи и обратно. Она искоса глянула на Брэдборна, но не обнаружила в его бесстрастном лице никакого намека на то, что он думает о том же, о чем и она. Вообще невозможно понять, о чем он думает, сообразила Харриет, и по ее спине снова пополз холодок.

– Пожар случился до моего рождения, когда дом принадлежал Уоррену Рочестеру и его жене. Это мои дедушка и бабушка.

– Они уцелели в огне? – спросил Бенедикт.