– Не знаю. Я… я задумалась.

– О чем? – тут же интересуется Галка. Ее карие глаза с золотистыми искорками вокруг зрачка смотрят на меня пристально и внимательно. Я молчу, не зная, что ей ответить. Галка больше ни о чем не спрашивает. Она берет из миски груши – одну за другой, с хрустом надкусывает и жует. Галка никогда не лежала в больницах, поэтому она любит груши…

Зелёный шарф-крокодила лежит на полу, устало протянув хвост под ножку стола. За окном сумерки. В миске пустота, и в голове моей тоже. Галка давно ушла – у неё не сделаны уроки, надо убраться в своей комнате, а то папа будет ругаться, и поиграть с младшим братишкой, а то заругается мама. А мне надо во что бы то ни стало довязать шарф. Я еду на кухню, завариваю себе крепкий чай, пью. Потом возвращаюсь в комнату, подбираю с полу крокодилу, и… одна лицевая, две изнаночных…»

Иногда и не подозреваешь, как в одночасье может измениться твоя жизнь. Никита Кузьмич пребывал в эйфории. Скуки и тоски как не бывало. Теперь его день был расписан по минутам. По утрам их с Надеждой Сергеевной будил звонкий лай Шоколада, ему вторил не менее звонкий голосок Влады, выводящей свои рулады и вокализы. Так, распевая и пританцовывая, она ассистировала на кухне Надежде Сергеевне – помогала заваривать чай, расставлять посуду, а потом убирать со стола. Любая работа спорилась в ее ловких руках.

После завтрака Никита и Влада шли гулять с Шоколадом. Гуляли они долго, не менее двух часов, и говорили, говорили, обо всем на свете. Влада рассказывала о своём детстве, о том, как училась в музыкалке, как впервые услышала Эллу Фицджеральд и влюбилась в джаз. Как прорывалась на концерты знаменитых исполнителей, приезжавших в их городок, рискуя быть пойманной ментами и посаженной в кутузку. Как воровала яблоки из соседского сада в десять лет. Поток ее слов никогда не иссякал. Шоколад весело лаял и стремился в окрестные кусты, над головой шумел желтыми листьями клён. Никита Кузьмич чувствовал себя помолодевшим и бодрым.

Влада пару раз сходила на консультацию в колледж, и там ей сказали, что у неё есть все шансы поступить, но, разумеется, платно. Никита Кузьмич поколебался и затеял с Надеждой Сергеевной серьёзный разговор.

– Надюш, что, если мы снимем со вклада некоторую сумму? Я хочу заплатить за девчонку. Ведь явный талант, ты же сама видишь.

Надежда Сергеевна поглядела на мужа пристально и внимательно.

– Честно говоря, я не сомневалась, что ты заведёшь об этом речь. – Она вздохнула и развела руками. – Что ж, тебя можно понять. Не каждый день находятся такие внучки.

– Какие? – сделал вид, что не понял, Никита.

– Такие, – выразительно повторила Надежда Сергеевна. – Я ведь не слепая, все вижу. Владочка – девушка необычная. Ее сложно не любить. Я и сама… – Она запнулась и смахнула с глаз едва заметную слезинку.

– Ну что ты, Надюша. – Никита Кузьмич ласково сжал ее руку. – Не надо. Зачем ты?

– Погоди, не перебивай. – Надежда Сергеевна справилась с собой. – Ты думаешь, я злюсь на тебя? Я должна ее ненавидеть – это было бы верно в такой ситуации, но я… я почему-то совсем не злюсь, а, наоборот, люблю ее так же, как и ты. Знаешь, за что? За то, что она сделала с тобой. – Надежда Сергеевна с нежностью посмотрела на мужа. – Ты ожил. Ты стал прежним Никитой, моим любимым, неистовым и энергичным Никитой, а не полуразвалившимся больным стариком. Как я могу не быть ей за это благодарной? – Надежда Сергеевна чмокнула мужа в щеку и улыбнулась. – В конце концов, деньги твои. Ты хочешь заплатить за неё? Плати, я не против.

В ответ Никита Кузьмич обнял жену и покрыл ее лицо поцелуями. В тот же день он сходил в банк, снял нужную для оплаты обучения сумму и, положив ее в аккуратный конверт, вручил Владе.

– Что это? – Она с удивлением взяла конверт, заглянула вовнутрь и лицо ее вспыхнуло. – Это мне? За колледж? Да? – Не дожидаясь ответа, она повисла у Никиты Кузьмича на шее. – Дед! Спасибо тебе!! Ты человек! Вот это спасибо!

Никите было настолько приятно, что аж в животе потеплело. Надежда Сергеевна молча стояла чуть поодаль, наблюдая за этой трогательной сценой.

– Учись, внучка. Надеюсь, из тебя выйдет толк. – Никита по-отечески обнял Владу.

– Я должна позвонить! – Она осторожно освободилась от его объятий. – Скоро вернусь.

Она пронеслась по коридору и скрылась в кабинете. Вскоре оттуда послышалась ее сбивчивая и приглушенная речь. Слов было не разобрать, Никита Кузьмич услышал лишь одну-единственную фразу: «Я же говорила!»

– С кем это она? – спросила Надежда Сергеевна.

Никита пожал плечами.

– Откуда мне знать. Вот выйдет, спроси сама.

Влада уже стояла на пороге комнаты, лицо ее пламенело, глаза сверкали.

– Кому ты звонила? – поинтересовалась у неё Надежда Сергеевна.

– Подруге. Она очень рада за меня. Привет вам передаёт.

– Ишь ты, привет, – пробурчала было Надежда Сергеевна и тут же встрепенулась: – Ну что, пирог ставить? В честь такого события?

– Ставить, ставить. – Влада захлопала в ладоши и снова принялась тормошить и целовать Никиту Кузьмича.

Пирог удался на славу – любимый Никитин, с лимоном и сахарной пудрой. За чаем активно обсуждали Владину предстоящую учебу.

– Я хочу пойти с тобой на экзамен, – заявил Никита Кузьмич.

– Тебя туда не пустят. Вход только по пропускам, и только для абитуриентов. Ты лучше вот что – приходи на Арбат. В следующую пятницу, к восьми. Там наша группа будет петь. У меня соло. Придёшь?

– Приду!

– Замётано. – Влада хлопнула ладошкой о ладонь Никиты Кузьмича. – Ладно, я пойду, порепетирую, а то опозорюсь.

Она выпорхнула из-за стола и унеслась к себе.

– Я тоже хочу послушать, – капризно надула губы Надежда Сергеевна.

– Так в чем проблема? Поедем вместе, – успокоил ее Никита Кузьмич.

В назначенный день ровно в семь они заказали такси до Арбата. Свою машину там было не припарковать, а на метро супруги Авдеевы ездили очень редко. Перед выходом Надежда Сергеевна долго гляделась в зеркало, подкрасила губы, слегка завилась и побрызгалась любимыми духами.

– Брось, Надя. – Никита Кузьмич насмешливо смотрел на ее приготовления. – Ты же не в театр идёшь. Это обычный переход у метро.

– Переход не переход, а хочется не ударить в грязь лицом. Ты б вот ботинки почистил получше, все-таки внучку слушать идёшь.

При слове «внучка» Никита расплылся в улыбке и послушно принялся орудовать щеткой.

Всю дорогу в такси им казалось, что они опаздывают. Никита подгонял водителя, Надежда Сергеевна то и дело смотрела на телефоне время и сокрушенно качала головой. Наконец шофёр высадил их у того самого перехода. Было без десяти восемь.