ее материальные богатства, нужно отнять у нее то, что составляло до сих пор ее главную силу, – монополию знания».

Но молодого человека Надежда Константиновна приняла и выслушала. Сказала, чтобы за ответом он через пять дней обратился в канцелярию ректора университета Андрея Вышинского. Приемная ректора была полна. Но ровно в девять Петровского пропустили в кабинет. Стоя, не протянув посетителю руки, Вышинский произнес:

– Ваше заявление принято, можете сдавать экзамены, до свидания.

Андрей Януарьевич не смел отказать Крупской. Но не все молодые люди могли попасть на прием к заместителю наркома – к 1927 году в стране насчитывалось больше двух миллионов лишенцев.

«Советская Конституция отбрасывает лицемерие формального равенства прочь», – гордо заявил Ленин в августе 1918 года.

Трудовая школа без знаний

Особую роль в жизни комсомола стали играть ритуалы поклонения вождю. Чем дальше, тем больше времени в работе ВЛКСМ уделялось этим ритуалам.

Гроб с телом умершего Ленина поместили в склеп, сооруженный у Кремлевской стены архитектором Алексеем Викторович Щусевым. Комиссию по увековечению памяти вождя тоже возглавил Дзержинский. Он поставил вопрос о том, что надо сохранить облик Ленина и после смерти.

Крупская возражала: «Большая у меня просьба к вам, не давайте своей печали по Ильичу уходить во внешнее почитание его личности. Не устраивайте ему памятников, дворцов его имени, пышных торжеств в его память и так далее – всему этому он придавал в жизни так мало значения, так тяготился всем этим. Помните, как много еще нищеты, неустройства в нашей стране. Хотите почтить имя Владимира Ильича – устраивайте ясли, детские сады, дома, школы, библиотеки, амбулатории, больницы, дома для инвалидов и т. д.».

Но ее отстранили от решения этого вопроса.

У Сталина было свое мнение: «Через некоторое время вы увидите паломничество представителей миллионов трудящихся к могиле товарища Ленина».

Под руководством Дзержинского в сжатые сроки построили Мавзолей. Пост № 1 караула у Мавзолея был установлен приказом командующего Московским военным округом Николая Муралова.

В июне 1924 года решили показать забальзамированное тело. Вечером 18 июня в Мавзолей пришли представители различных компартий, съехавшиеся в Москву на конгресс Коминтерна, и, конечно, его родные. Надежда Константиновна плакала, глядя на тело мужа. Для нее выделили время, когда она могла приходить в Мавзолей. Возле саркофага ставили стул и оставляли ее одну, чтобы она могла там побыть.

После смерти Ленин превратился в политический символ, товарный знак, которым ловко пользовались его наследники по партии, большинство которых Ленина не читали и не понимали. В Мавзолей десятилетиями приводили комсомольские делегации.

Первым секретарем ЦК комсомола на пленуме, проходившем 7 апреля 1924 года, стал Николай Павлович Чаплин. Ему было двадцать два года. Он родился в Смоленской губернии в семье священника. Он бросил реальное училище, чтобы участвовать в революции. В восемнадцать лет руководил комсомолом в Тюмени. Через год его перевели в Екатеринбург. На IV съезде РКСМ в сентябре 1921 года его утвердили заведующим политпросветотделом ЦК и оставили в Москве. А на следующий год Чаплин возглавил комсомол Закавказья. Вскоре его вернули в Москву – руководить комсомолом. Он выступал на VI съезде, который проходил 12–18 июля 1924 года и постановил именовать комсомол ленинским.

По партийному примеру в марте 1925 года в комсомоле ввели должность генерального секретаря, и Чаплин стал генсеком ЦК РКСМ. Высокая должность! Сталин сделал его кандидатом в члены оргбюро ЦК партии, которое принимало все главные кадровые решения. Сын сельского священника, Чаплин неустанно боролся против церкви и религии, провел через ЦК постановление «Задачи комсомола на антирелигиозном фронте».

Комсомол стал верным помощником партии в образовательных делах. Школьный отдел Наркомата просвещения называли «комсомольской легкой кавалерией».

Крупскую приняли в почетные пионеры.

– Миллионы молодых комсомольских и пионерских рук доведут наше дело до конца, – сказала растроганная Надежда Константиновна.

16 октября 1918 года появился декрет ВЦИК «Положение о единой трудовой школе Российской Социалистической Федеративной Советской Республики». В первом же номере журнала «Народное просвещение» Крупская объяснила, что имеется в виду: «В социалистической школе должен быть организован производительный труд детей. Социалисты против эксплуатации детского труда, но они, конечно, за детский посильный, всесторонний, развивающий труд».

Среди школьников были распространены серьезные заболевания, в первую очередь туберкулез (в военную пору им болело больше половины детей). Стали создавать загородные санатории для больных детей. Обещали кормить школьников горячими завтраками, но в обнищавшей стране это было не просто…

Приказ Реввоенсовета Республики от 4 сентября 1919 года обязал учить грамоте всех красноармейцев. Выпустили буквари и другую учебную литературу. Отправили преподавателей на фронт. Первая же фраза из детского букваря – «Маша ела кашу» вызывала смех:

– И каша была, и Маша была, а у нас ни каши, ни Маши!

Пришлось сменить учебный материал – готовить букварь для взрослых.

Сотрудники аппарата Наркомата просвещения пытались напрямую руководить школами. Подбирали для них помещения, издавали буквари и наглядные пособия, обеспечивали тетрадями и карандашами, а также керосиновыми лампами, ламповыми стеклами, фитилями, керосином… Все было на нищенском уровне.

Летом 1922 года нарком просвещения Луначарский обратился в политбюро с мольбой о помощи: четыре месяца учителям и воспитателям не платят зарплату: «Обнищавшее учительство доведено до крайности, было несколько стачек уездного и городского масштаба… Несколько губернских отделов народного образования полностью закрыли все школы и распустили всех учителей».

Школы стали закрываться. С 1920 года количество школ в стране сократилось почти вдвое, и за парты смогли сесть только сорок процентов детей. Сокращение сети государственных школ закономерно поставило вопрос о частной инициативе: где же учиться тем, кто не попал в переполненную школу?

Луначарский отправил новую записку в ЦК – о необходимости ввести плату за обучение и разрешить частные школы. После революции наркомат объявил школьное образование бесплатным и обещал кормить школьников и обеспечивать их учебниками. Но денег в казне не осталось: «Полное распадение налоговой системы повесило школьное дело на один слабый крюк – на финансирование путем эмиссии».

Комсомольским вождям и руководителям системы виделась такая картина: юноши и девушки не только грызут гранит науки за школьной партой, но и на практике изучают машины и станки, приобретают трудовые навыки, что позволит им сразу начать работать на заводе или поступить в один из нужных стране технических вузов.

«Приближаясь к идеалу, – настаивал Луначарский, – школа должна преподать ученику главные приемы труда: столярное и плотничье дело, токарная резьба по дереву, формовка, ковка, отливка, токарная обработка металла, закаливание, сверлильные работы, работы по коже, печатание и др. В деревне, разумеется, центром, вокруг которого группируется преподавание, является столь разнообразное сельскохозяйственное дело».

Открыли сеть фабрично-заводских училищ и школ крестьянской молодежи. С одной стороны, учиться стали те, кто раньше оставался за пределами системы образования. С другой – они могли рассчитывать лишь на весьма низкий уровень знаний, недостаточный для современного производства.