Жалко, что у меня, в отличие от атомного взрыва, нет ударной волны. Вот уж я бы не пожалела всех своих мегатонн на эти мордовороты. Разговаривали они тихо. Да я и не прислушивалась, отвернулась и отключилась. Чего мне на них любоваться?

И тут раздался гогот. Вот, честное слово, смехом не назовешь. Гогот. Или хрюканье. И слова:

– Тимох, а деньги не хочешь сэкономить? Может, твоя подружка с нами расплатится?

Я не знаю, что Грачев им ответил. Мне – без разницы! Я к нему как к нормальному человеку. Я помочь хочу. А он… Он при мне бежит за очередной дозой. Он общается с этой мразью. Да пошел он!

– Лиса! Подожди! Ну, Лиса! Ну, чего ты? Стой!

– Зачем? Все-таки решил сэкономить?

Он молчит.

Ха! Я отворачиваюсь и иду дальше. Но Грачев хватает меня за рукав и пытается не столько удержать, сколько повернуть к себе.

– Ну, ты же не думаешь, что я…

– А как мне узнать, что думаешь ты? Ты всегда в состоянии контролировать свои мысли?

– Лиса, перестань! Хватит представлять меня каким-то уродом!

Если бы я представляла его уродом, я бы не пустила его дальше предбанника, я бы с ним разговаривать не стала, грохнула бы домофонную трубку, едва услышав голос.

Я удивляюсь, как можно, зная обо всех тех ужасах, которые творит наркота, надеяться, что уж с тобой-то такого не случится, что на тебя-то она не подействует. А если и подействует, то это всегда легко исправить и переиначить во что-нибудь безвредное, милое, славное.

– Лиса! Я ведь курю уже давно, и все нормально. Это ж так, ерунда. Почти тот же табак. Он же тоже вреден, но об этом даже никто не думает. И с головой у меня в порядке. Я – не опасный! Я не ворую, не убиваю и людьми не торгую. Ты, наверное, просто начиталась всякой мути. Или насмотрелась. Лиса, ну не заморачивайся, а? Не надо меня спасать. У меня все хорошо.

– Знаешь, Грачев, а по виду и не скажешь, что ты такой наивный и глупый.

Он обиделся. Конечно, он считал себя умным, волевым и стойким. Он сделал то же самое, что недавно пыталась проделать я. Отвернулся и пошел в другую сторону. А я не стала его удерживать.

А может, нужно было?

Надо же! Попалось, будто специально. Только там про обычные сигареты. И все-таки… «Когда начинаешь курить, врешь родителям. Врешь, когда спрашивают, сколько куришь, – либо преувеличиваешь, либо преуменьшаешь: „О, я выкуриваю четыре пачки в день“. Или: „Что вы, что вы, мы только по одной, и то редко“. На самом деле минимум три штуки в день. Потом врешь себе, когда бросаешь. Потом врешь медикам, когда уже выявили рак: „Ох, я же никогда много не курил“. Джулиан Барнс, „Пульс“».

Фокина таинственно лучилась и глупо улыбалась. Подсела ко мне и, многозначительно приподняв брови, произнесла:

– Лиса! А мы вас видели.

Кто «мы», мне без разницы. А вот кого «вас»?

– Тебя с мальчиком.

С каким мальчиком? Я не успела произнести вопрос вслух, как Янка уже выдала ответ. Она что, прочитала мои мысли? Или же все мои чувства настолько отчетливо написаны на лице?

– Ничего такой, – заискивающе улыбнулась Фокина. – Симпатичный. Вы вместе хорошо смотритесь.

О ком она? Неужели о Грачеве?

– А чего ты молчала? Ничего не говорила! – ворковала Фокина.

Включаю грубость и насмешку.

– Ян, ты в своем уме? Почему я тебе должна докладывать?

Хорошо хоть, Светки рядом нет. Вот ей-то впору обижаться на мою скрытность. Я ей ни слова о Грачеве не сказала. Хотя она моя лучшая подруга. И маме не сказала. Ну а Фокиной тем более не стану говорить.

– И вообще это мой сводный брат. Почти. У меня же мама замуж выходит. А он – сын ее жениха.

Мамочки! Чего я несу?

– Ой, правда! – Фокина тоже обалдела. И обрадовалась. – Тогда, может, меня с ним познакомишь? Если он не занят. Такой лапочка.

Грачев – лапочка! Пф-ф!

– Нет, Яночка. Я родственникам гадостей не делаю.

Фокина надулась. Но ее обиды меня не трогают.

«Лапочка» Грачев явился тем же вечером и в первую очередь спросил:

– Лиса, у тебя деньги есть?

– На травку не хватает?

Он скривился.

– Что ты привязалась с этой травкой?

– Я? А может, это ты к ней привязался?

Тимофей опять скривился и, кажется, скрипнул зубами.

– Так, мать Тереза! Ты способна по-нормальному ответить?

Не хотелось его разочаровывать, но выходило, что не могу.

– А где ты обычно деньги берешь?

– У родителей.

А еще я не могу реагировать тихо и сдержанно. Глаза сами вылупляются, а рот открывается.

– Твои родители дают тебе деньги на наркотики?

– Они не спрашивают, на что.

Тимофей ответил быстро и жестко, с интонациями: «Хватит об этом!», но меня уже нелегко остановить.

– А чего же сейчас…

Грачев не дал договорить, резко сменил тему. Но голос смягчил.

– Ты не переживай. Я тебе отдам со стипендии.

Ну и опять: глаза… рот…

– С какой стипендии?

– Обычной, – усмехнулся он и объяснил: – Я в колледже учусь.

А мне почему-то представлялось, что Тимофей учится в какой-нибудь престижной школе. Держится заносчиво. Та-акой прям крутой. Временами. Не для бывшего ПТУ.

Но надо что-то ответить.

– Понятно. В колледже. Со стипендией.

Стоит мне растеряться, как я забываю, что могу разумно мыслить и анализировать. Я становлюсь покладистой и доверчивой и отвечаю честно и прямо на нужный вопрос, прозвучавший еще в самом начале разговора: «Лиса, у тебя деньги есть?»