Всё. Приманка брошена. Осталось немного отъехать, привязать коня, тихонечко пробраться в комнату через заранее открытое окно и затаиться в ожидании гостя.

Вот оно, счастье! Наконец-то я могу побыть один на один с собой, любимым. Спокойно собраться с мыслями, проанализировать показания свидетелей…

…Однако вместо обычного умиротворения от одиночества я ощутил противоестественное желание обсудить последние новости с Недотрогой. Оказалось, что думается в её присутствии легче и продуктивнее, а голова болит меньше. И наши безмолвные диалоги притягивали своей необычностью и каким-то ощущением близости, что ли? Нет, ну вот стоит девушке отказать, как в голову сразу начинают лезть всякие глупости… Что ей, трудно дать было? И она бы без удовольствия не осталась, мне на душе спокойнее… И не только на душе.

Увлекшись мысленными дебатами, я чуть было не пропустил тихие шаги. Я подобрался, готовясь в любой момент броситься на вора.

Но не бросился.

Потому что это был не Красавчик Рудди.

Это был абсолютный идиот Тагард.

Моё утро прошло в раздумьях. Я не мог поверить, что Тагард настолько глуп. Точнее, в то, что он глуп, я ещё мог поверить. Но в его суицидальные наклонности – нет. Что-то тут не складывалось. Я прорисовал схему движения в домике для путников. В принципе, уже сейчас, без двух оставшихся участников событий, картина была ясна. Подозреваемых как было, так и осталось четверо. Ливи и Рудди в одиночестве в домике не оставались, то есть возможностей для кражи они не имели. Если Ливи подтвердит слова Лиссы, то у той железное алиби. Таким образом, остаются трое. Но что-то во всей этой истории не так, вопила моя пятая точка. В рассказах очевидцев оставалась куча необъяснимых дыр во времени. Что они все там делали столько времени в этом лесу? Промозглым осенним утром?

Ладно, послушаем нынче двух оставшихся. Заодно пару вопросиков зададим нашему "Красавчику".

Ночь примирила меня и с Лиссирой, и с Недотрогой, и с собственной совестью. В чужую голову не заглянешь, и какие мысли там варятся, нам не ведомо. И тем более, мы не несём ответственность за то, кто что там себе напридумывал. Поэтому я успокоился и на очередной допрос… тьфу! беседу – пришел, уже полностью владея собой.

Рудди ждать не пришлось. Красавчик-блондин ждал нас в комнате для свиданий. Или как там эту временную допросную называть? Мне раньше не приходилось непосредственно сталкиваться с Руденом, и сейчас я практически впервые получил возможность рассмотреть его вблизи. Рудди производил двоякое впечатление: с одной стороны его обаяние и мужскую привлекательность должен был признать даже я, несмотря пристрастие исключительно к женщинам. С другой стороны, на этом красивом лице лежала несмываемая печать искреннего, глубочайшего цинизма. Хотя, наверное, для женщин она даже добавляла некоторую притягательность "плохиша". Я поднял глаза на Недотрогу – она смотрела на очередного участника событий с интересом. Но в её взгляде и рядом не было того восхищения, с которым она глядела на меня в первый день нашего знакомства, не без удовлетворения заметил я. И чего мне не хватало? Сопротивления захотелось… Правду говорят: будьте осторожны в желаниях, их могут подслушать Тёмные боги. Получил, что хотел? Наслаждайся. Прошло каких-то два дня, а я уже не отказался бы вернуть то восхищение. Да и податливости бы добавить не повредило…

– Руден, расскажите нам о событиях того дня, когда была совершена кража? – традиционно начал я.

– Можете звать меня Рудди, как все, эрус. Мне так привычнее. Итак, мы выехали в семь часов утра. Равелисса зевала, Ливи была какой-то бледной, Нидария сосредоточена, Тагард психовал, Грэйди изображал безучастность – в общем, обычное местное утро. Нидария устроила в Храме целое шоу. Жаль, никто, по вполне очевидным причинам, его не оценил. Потом мы направились в домик для путников. Ливи умчалась практически сразу, её неудержимо рвало на природу.

– А зачем?

– Не «зачем», а «чем».

– Хм. Да, Равелисса говорила, что Ливи нездоровилось.

– Так вот, Ливи сбежала по зову природы первой. Потом мы втроём пошли за дровами на растопку – в домике было очень холодно. Я вернулся первым, набрав немного, чтобы поскорее развести огонь в камине, немного поболтал с Лиссой, но скоро понял, что это "немного" сгорит быстро, а ждать остальных, возможно, придётся долго. И опять пошёл в лес. Когда вернулся с очередной охапкой, в домике появилось новое действующее лицо – скандалящая Нидария. Она в весьма резкой форме высказывала подружке её дочери, что та совершенно не следит за моральным обликом Ливи.

На этом месте мы все втроём, не сговариваясь, хмыкнули.

– Я предложил поискать блудную – с точки зрения Нидарии – дочь, и Равелисса тут же воспользовалась возможностью покинуть нашу богомолицу. Я пошёл к тому месту, где видел Тойз-младшую в последний раз, а Лисса решила гульнуть. Ливи я передал, что её ищет мать, и пошел за очередной порцией сушняка. Когда вернулся, в домике был только Тагард. Некоторое время спустя вернулся Грэйди.

– А где он шлялся столько времени? – спросил я.

– Не знаю, где и как он начал, но кончил он с Лисой, – поделился Руден.

Он бросил в мою сторону говорящий взгляд. Мы друг друга поняли.

– Так ведь холодно же… И грязно, – поморщилась на это принцесса.

И это единственное, что удивило Недотрогу… Истинная дочь своей матери! Почему же мне так хочется, чтобы она оказалась беленькой и пушистенькой, какой кажется на первый взгляд?

– Не знаю, как вам это удаётся, принцесса, но вы меня смутили, – заявил без тени стеснения этот хам. – Смею вас заверить, что эта парочка не только не испачкалась, но и согрелась. Ни одно дерево в процессе серьёзно не пострадало.

– Ты бы еще схемку нарисовал для ясности, – прошипел я, и Рудди намёк понял.

Что ж, по крайней мере, понятно, о чем соврал Грэйди.

– Так вот, мы втроем порешали, что пора бы уже сворачиваться, – вернулся к основной теме Руден. – Грэйди остался на хозяйстве, а мы с Тагардом двинули на поиск Нидарии с дочерью. И довольно быстро их нашли. Ливи была заплакана, на щеках – красные пятна от пощёчин. В общем, все признаки воспитательного процесса на лицо. Или на лице?.. – В глазах этого прожжённого циника мелькнула ярость. – Вот так, весело и дружно, мы и вернулись в домик.

– Рудди, как ты думаешь, кто взял Чашу? – поинтересовался я.

– Честное слово, не моих рук дело. Я же не дурак, чтобы рубить сук… – он задумался на несколько секунд. – Хотя, кое-кого из этих самых я бы зарубил с удовольствием, – признался он, прищурив глаза.

Никто не любит милую, добрую, благочестивую Нидарию… Какая жалость!

Недотрога то ли не поняла намёка, то ли была с ним согласна, но попытки научить Красавчика хорошим манерам не предприняла.

– А остальные? – уточнил я.