Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Конечно, теперь ты набрался всяких буржуазных идей, только не забывай, кто ты и откуда.
– Хорошо, отец, – устало сказал Гарри. – Я уверен – ты до конца не позволишь мне об этом забыть. А теперь пойдем, выпьем чаю и немного посидим, словно мы и в самом деле счастливая, дружная семья, ладно?..
– Ты понравился маме, – сообщил Гарри, когда мы возвращались назад.
От этих слов у меня по коже пробежал холодок и засосало под ложечкой. Я понял, что мне нужно выбираться, пока не поздно. Расстаться с Гарри. Раньше я никогда не задумывался над тем, как долго мы с ним будем вместе, однако перспектива стать членом его семьи никогда мне не импонировала. Наверное, подсознательно я боялся, что мне снова придется иметь дело с его депрессиями.
Но страх помешал мне придумать какой-нибудь приемлемый предлог, чтобы оставить его. Ссориться с ним было бы глупо. В открытом столкновении у меня не было никаких шансов, поэтому я решил прибегнуть к партизанской тактике. Я мог капризничать, раздражать Гарри по мелочам, всячески изводить – это было не слишком трудно. В конце концов, думал я, ему это надоест, и он сам даст мне отставку.
И я начал действовать. Гарри так и не удалось сбросить лишний вес, который он набрал за время болезни, – сказались малоподвижный образ жизни и злоупотребление спиртным. И антидепрессанты, конечно, тоже. Но каждый раз, когда Гарри принимался вздыхать, глядя на себя в зеркало, я не говорил ему, что он выглядит отлично.
Кроме того, я притворялся, будто меня больше не интересует секс. Каждый раз перед тем, как провести с ним ночь, я взял за правило прокрадываться в ванную и дрочить, чтобы потом мое равнодушие выглядело достаточно искренним, не наигранным. Ложась с ним, я проделывал все необходимое чисто механически, низводя наш контакт до уровня чистой физиологии. Лишившись покрова романтики, наши соития уже не приносили Гарри удовлетворения. Я чувствовал, что одного секса ему мало, что ему хочется большего. Как и всем нам, если уж на то пошло.
Наконец, я перестал поддерживать в квартире порядок, на котором настаивал Гарри. Он терпеть не мог бардака, а я нарочно запустил дом, и наконец Гарри решил, что с него хватит.
– Ты только посмотри, что творится в комнатах! – вскричал он как-то в сердцах. – Это не квартира, а какая-то помойка!
Я дал ему немного покипеть. Некоторое время Гарри метался по комнате, подбирая разбросанные повсюду бумаги и предметы одежды, потом остановился и посмотрел на меня.
– Ну? – требовательно спросил он.
– Что – «ну»? – переспросил я, нарочно подпуская в голос нахальства.
– Ты собираешься здесь убираться или нет?
Я пожал плечами и, протяжно вздохнув, начал небрежно собирать валявшийся под ногами мусор. Это его взорвало. Шагнув вперед, Гарри сильно ударил меня кулаком в ухо, и я повалился на ковер.
– Ну-ка, прекрати выламываться! – рявкнул он.
Я притворился обиженным, что было нетрудно, так как ухо болело ужасно.
– Почему ты так со мной обращаешься? – прохныкал я. – Я не твой раб!
И я осторожно поглядел на него снизу вверх. Гарри все еще кипел, и я понял, что должен быть осторожен. Я знал, что если его разозлить, то в запальчивости он может сказать какие-то обидные, резкие слова, способные оправдать мой уход, но мне вовсе не хотелось, чтобы он избил меня до потери сознания.
– Это несправедливо, в конце концов! – протянул я еще более плаксивым голосом.
Гарри слегка наклонил голову и посмотрел на меня. От ярости его ноздри расширились и напоминали направленную на меня двустволку.
– Если не нравится, можешь убираться! – прошипел он.
Это было именно то, чего я добивался. Не став дожидаться, пока он передумает, я поднялся с пола и направился к выходу.
– Терри! – крикнул Гарри мне вслед. – Вернись!
Но я вышел за дверь, так ни разу и не обернувшись. Вот и все, подумал я. Кончено!
Так я вернулся в свою крошечную квартирку на Уэстберн-гроув. Официально я оттуда не съезжал, а Гарри не знал, где она находится. Он, впрочем, никогда не спрашивал меня о том, где я жил до встречи с ним. Честно говоря, я сомневался, что сумею снова поселиться на старом месте. Я задолжал арендную плату больше чем за три месяца, а мой квартирный хозяин не отличался склонностью к благотворительности. Квартирантов-должников обычно навещали крепкие парни, которые для пущего эффекта прихватывали с собой пару немецких овчарок. Вот почему я был довольно сильно удивлен, обнаружив, что мой ключ по-прежнему подходит к замку и что мое имущество – хотя и довольно скромное – никто не украл и не выкинул на улицу.
Я занимал две грязные сырые комнатенки в пристройке старого дома викторианской эпохи. Их мрачный, убогий вид сразу напомнил мне о роскоши, которой я наслаждался так недолго. Опустив шиллинг в прорезь газового счетчика, я стал устраиваться на старом месте. В комнатах, которые давно никто не проветривал, пахло кошачьей мочой и прокисшим молоком, но все-таки это была моя квартира (по крайней мере – сейчас), и Гарри не знал, где она находится.
Так я, во всяком случае, думал.
Уходя от Гарри, я не взял с собой буквально ничего: одежду, которая была на мне, подаренные им часы «Ролекс» и немного наличных в бумажнике. Работы у меня не было. Мысли о беззаботной, праздной жизни, к которой я уже успел привыкнуть, зашевелились у меня в мозгу. Теперь мне снова придется ходить на какую-нибудь нудную работу. Я опять стану никчемной козявкой – одним из множества обыкновенных людей, над которыми смеются и на которых паразитируют разного рода проходимцы и жулики.
Я не мог понять, почему квартирный хозяин до сих пор не прислал кого-нибудь, чтобы получить с меня должок за аренду. Слышанные мною от других жильцов рассказы о людях, которых он посылал выколачивать долги, мягко говоря, не вдохновляли. Не мог я поверить и в то, что он мог забыть хотя бы об одном из обитателей его Богом забытых развалин: этот человек принадлежал к тому типу людей, которые богатеют благодаря тому, что считают каждый пенни. Между тем ежеминутное ожидание того, что несколько крепких ребят изобьют меня до полусмерти и вышвырнут на улицу, начинало сводить меня с ума. В конце концов я решил, что ничего не потеряю, если сам отправлюсь навстречу своей судьбе.
Я заложил подаренные Гарри часы и отнес в комиссионку на Голборн-роуд проигрыватель «Дансетт». Сумма, достаточная для того, чтобы заплатить за аренду за несколько недель, и какой-нибудь подходящий блеф должны были помочь мне выиграть время. От Гарри я знал, что прямота и наглость часто приносят нужный результат.
Контора домовладельца находилась на Шепердс-буш. Клерк в приемной поводил пальцем по страницам большого гроссбуха, лежавшего перед ним, и, нахмурясь, посмотрел на меня.
– По этому адресу задолженности не числится, – сказал он.
– Что вы имеете в виду? Почему не числится?!