Смущенно чертыхаясь, вернулись на «Поповку». В каюте Султон и Татьяна, узнав, что у Оксы день рождения, подарили ей матрешку, которую, очевидно, брали как сувенир. Пришлось достать заначку, припасенную на обратный путь, и бежать в портовый магазин, что было вполне кстати после лобстерного приключения. Пока отмечали, «Поповка» отшвартовалась и, как объявил капитан, взяла курс на Холмск.

Опять началась борьба с морской болезнью. Только теперь места стало существенно меньше — все пространство заполняли автомобили, бытовая техника, коробки, свертки. Это нервировало всех. Поэтому, не сговариваясь, пассажиры принялись избавляться от лишнего. Сначала выбросили за борт все стиральные машины и электрические плиты. Это было легко и вызывало у всех детский восторг. Агрегаты тонули не сразу, и, радостно гогоча, здоровые мужики наблюдали, как, переворачиваясь и подпрыгивая, белые ящики исчезали в кипящей за бортом воде. Потом пришла очередь холодильников. Швейные машинки, пылесосы и другая мелочь были выброшены из принципа. Их находили в каютах, отнимали и топили. Султон пытался спрятать швейную машинку, но по доносу Родика ее отыскали и торжественно отправили за борт. Султон несколько дней дулся и делал вид, что чем-то сильно занят, но потом отошел и даже вместе с Родиком на камбузе приготовил плов, который, несмотря на отсутствие ряда ингредиентов, на редкость удался. Выпив, Султон учил всех есть плов руками, объясняя, что так вкуснее. Почувствовав в этом развлечение, все стали хватать плов пальцами. И хотя у едоков получалось плохо, масло текло по рукам, рис рассыпался, все были страшно довольны. Особенно радовался и гордился сам Султон. Считая, что поступает очень хорошо и уважительно, он ловко размещал горку плова на большом пальце правой руки и заставлял каждого ее съедать. После чего смачно облизывал пальцы и говорил витиеватые восточные комплименты. Отказаться от такой чести сумел только чрезвычайно брезгливый Родик, имеющий соответствующий опыт.

«Поповка» встала на рейде Холмска, и началась криминальная подготовка к прохождению таможни. Как в плохом детективном фильме, в бинокли рассматривали причал, связывались с кем-то по рации. Наконец начали швартоваться. Родика и его спутников моментально забыли все, включая таможню и пограничный контроль. Отметить таможенную декларацию было не у кого. С большим трудом в кают-компании вытащили из-за стола пограничника, который, не глядя, поставил им необходимые штампы, а таможенника найти так и не удалось. Султон, весь в поту, с неимоверными усилиями перемещал частями свои многочисленные сумки и коробки, постоянно пересчитывая их. Родик по возможности помогал ему. Наконец они вышли в город. Жмакин оставил попутчиков и пошел искать такси. Ему подвернулся частник на праворульном японском микроавтобусе. Водитель — мужчина средних лет — согласился довезти их до аэропорта и пообещал подъехать через двадцать-тридцать минут. Вернувшись, Родик застал живописную картину. Султон в черном костюме, белой рубашке и мятом черном галстуке ползал по вороху коробок и свертков, а Татьяна лихорадочно их переставляла. Окса сообщила, что таинственным образом пропали две коробки и одна сумка. Родик предложил успокоиться и еще раз пересчитать. Благо, как он знал, Султон имел список всех упаковок. Пересчет ничего нового не дал. Очевидно, кто-то воспользовался суматохой и украл вещи. Так родина встретила своих блудных сынов.

— Это вам не Япония, — философски заметил Родик и попытался утешить: — Не переживайте, Султон Салимович, в нашей стране всегда крали и будут красть. Бог их накажет. «Краденый порося в ушах визжит».

— Вам легко говорить, Родион Иванович, — плаксиво заныл Султон. — По моему списку украли швейную машинку, два сервиза, фотоаппарат и два магнитофона.

— Вы ошибаетесь, Султон Салимович. Швейную машинку мы выбросили за борт…

— Это была другая, — сознался Султон, обливаясь потом. — Вы о ней не знали… Хорошо еще, что я не упаковал все фотоаппараты и магнитофоны вместе.

— Сколько же вы купили фотоаппаратов и магнитофонов? — изумился Родик.

— Фотоаппаратов — шесть, магнитофонов — четыре, — сверился Султон со списком на двух листах.

Подъехал микроавтобус. Вещи уложили, а вот четверых людей вместить не удалось.

— Ладно, — сказал Родик. — Мы с Оксой поедем на другой машине, встретимся в аэропорту.

В аэропорту Родик быстро разыскал Султона и Таню. Наученные горьким опытом, те охраняли свой багаж. Идти и покупать билеты они наотрез отказались, боясь нового похищения. Более того, попросили и Оксу остаться с ними.

— Давайте деньги и паспорта, — сказал Родик. — Пойду добывать билеты, а вы думайте, как эту гору хлама сдавать в багаж.

Билеты до Москвы он купил без проблем. Опять сработали удостоверения. Среди них имелось одно, содержавшее за подписью министра обороны СССР слова о чрезвычайных полномочиях предъявителя и необходимости всемерного содействия, выданное ему в связи с частыми поездками на полигоны, где испытывалось ядерное оружие (он руководил там подразделением особого риска, сотрудники которого первыми входили в зону радиационного поражения).

Самолет оказался большой — Ил-86, и на четверых перевеса не было, хотя у Султона в виде ручной клади осталось еще пять коробок — там лежало что-то бьющееся, и Родик, неся одну из них, все время шутливо угрожал Султону возможной порчей имущества.

Получили посадочные, и Родик предложил зайти в буфет — чего-нибудь выпить и закусить. Выпить можно было только чай, а закусить предлагалось бутербродами с сыром и сваренными вкрутую яйцами.

В сумке Окса несла красивую сувенирную бутылку саке, которую Родик хотел передать в Душанбе своему другу Абдужаллолу. Скрепя сердце он попросил Оксу достать бутылку. Благо закусывать шестнадцатиградусное саке было необязательно… Самолет, на удивление, задержался всего на два часа и приземлился в Москве, в Домодедово, а не где-нибудь в Свердловске или Новосибирске…

Воспоминания прервал резкий звук. Родик инстинктивно нажал на тормоз. Машина с визгом остановилась. Лобовое стекло с правой стороны сплошь покрылось концентрическими трещинами, от которых через все стекло протянулись две длинные. На капоте машины валялся какой-то предмет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся сумкой. Пока Родик вылезал из машины, непонятно откуда появившийся мальчишка схватил эту сумку и побежал в ближайший двор. Родик выругался и не стал его преследовать.

«Наверное, сегодня действительно не мой день, — сказал он сам себе. — Воспоминания эти никак не отвяжутся. Лезут и лезут в голову. Отвлекают. Чуть мальчишку не сбил. Надо быть осторожным. Лучше вернуться домой, а машину поставить в автосервис».

Вопрос не в том, умрем мы или нет, но в том, как мы будем жить.

Д.З. Борисенко

Дома никого не было. Родик позвонил на работу и сказал, что попал в небольшое ДТП и вынужден ехать в автосервис менять лобовое стекло. Автосервис, в котором у него имелось знакомство, позволяющее сделать ремонт без очереди и качественно, находился в нескольких минутах езды от дома. В обмен на щедрые двести рублей волшебным образом появилось сверхдефицитное стекло, а вставить его обещали за час, и Родик решил подождать. Несмотря ни на что, прошлое продолжало теребить его душу. Откуда взялась эта ностальгия, он не понимал, но бороться с ней не хотел и опять погрузился в воспоминания…