– А здесь ничего так, – подал голос Семка. Хотя, возможно, это был Пашка. – Тихо, спокойно. До Химзавода дойдем, ни разу не чихнувши.

– Смотри, сглазишь, Лес все слышит, – одернул его суеверный Ржавый. Огляделся, где бы найти дерево, чтобы постучать, как требует народная примета. Ничего не приметил и похлопал по прикладу своего «калаша».

Вскоре плоский пол закончился. Дальше ход был набран из бетонных колец диаметром метра три. На дне собиралась вода, и теперь вдоль всего коридора тянулась длинная лужа. Под ботинками зачавкала грязь. В лучах фонариков серый шершавый бетон стен сменялся плохо пригнанными швами, сквозь них осыпался грунт, тянулись корешки.

– Плохо, – буркнул Швед. – Крыс не видно. Здесь всегда крысы шастали, здоровенные такие, почти по колено мне. А сейчас нет.

– Что, по крысам соскучился? – отозвался Жила. – Они тебе подходящая компания, так, что ли?

Швед не удостоил его ответом. А Алекс посчитал нужным объяснить:

– Если крысы ушли, значит, была причина. Кто-то их спугнул. Кто-то пострашнее крыс.

– А ты откуда знаешь? Ты же здесь впервые?

– Старые руины везде одинаковы. И крысы тоже.

Алексу очень хотелось сказать: «Крысы вроде тебя», но злить Жилу он не стал. Им еще долго шагать, а этот урод идет позади.

– Эй, – окликнул сзади Бугай, – за нами, кажись, кто-то шлепает.

– Ты его видел? – спросил Миронов.

– А Леса с два его увидишь, темно! Только когда мы в этот… в круглый коридор перешли, я слышать стал. Лужа на полу, вода хлюпает.

– А ну замерли! – велел Миронов. – Не дышать, не чесаться. Слушаем!

Все остановились и притихли. Из хода не доносилось ни звука.

– Может, показалось? Бугай, тебе не чудится?

– Не, я точно слышал, – заспорил здоровяк. – Оно хитрое. Когда мы идем, и оно движется. А мы замерли – и оно встало.

– Может, эхо?

– Идем лучше, – попросил Ржавый. – Пусть оно сзади плетется, а мы – вперед. А?

Швед снова зашагал в темноту, на ходу водя фонариком из стороны в сторону. Теперь отряд, который сперва растянулся по коридору, собрался, задние нагнали, и в тесноте прохода топот и плеск грязи под ботинками отдавались эхом. «Могло Бугаю и в самом деле показаться, – подумал Алекс. – Может, никто не идет за нами». И тут же он чуть не ткнулся в широченную спину Шведа – тот резко остановился и замер, подняв автомат. Сзади выругался Жила, который тоже едва не налетел на Алекса, по цепочке пробежала волна возгласов.

– Что там? – окликнул Миронов.

– А ну тихо! – вполголоса бросил Швед. – Все замерли!

Потом бахнул выстрел. По длинному коллектору пошли гулять отзвуки.

– Да что там такое? – повысил голос Миронов.

Его люди собрались позади Жилы и Алекса, Миронов был где-то дальше и ничего не видел. Алекс помалкивал – если что, Швед скажет. Но Миронов требовал ответа.

– Уже ничего, – не оборачиваясь, ответил Швед. – А была змеюка. Алекс, у тебя изоленты нет при себе?

– Держи.

Швед примотал фонарик под цевьем своего калаша. Потом зашлепал дальше. Алекс, идя за ним, посветил под ноги и переступил дохлую гадюку с развороченной башкой. Обычная змея, немного больше метра длиной. Могла ли такая напугать крыс?

– Ползла навстречу, – забубнил Швед, шагая впереди, – не боялась? А почему? Мы топаем, как стадо горбунов, гадюке полагается бояться. Почему она навстречу ползла?.. Стоп! Замрите! Не шуршать!

Швед вскинул левую руку, подавая знак. В этот раз все уже были готовы и замерли в ожидании. Проводник не шевелился. Когда хлюпанье грязи под ногами и шорох снаряжения стихли, Алексу показалось, что он и в самом деле различил позади плеск чьих-то шагов в луже. То самое, о чем говорил Бугай. Но если отряд кто-то преследовал, этот кто-то сейчас тоже затих. Зато впереди раздавались звуки – и это уж точно. Тихий скрежет, шорох осыпающегося гравия, неприятный хруст. Ровно, монотонно, непрерывно, как будто там трудилась бригада землекопов.

Потом Швед погасил фонарик и, не оборачиваясь, тихо бросил:

– Свет убрали.

Поначалу Алекс не понял, чем помешал проводнику свет, но потом, поморгав в сумраке, сообразил: а ведь темнота не полная! Он может видеть свои руки, различает отсветы на стволе «макарова», а кряжистая фигура Шведа достаточно отчетливо прорисовывается на сером фоне. Свет лился в коллектор откуда-то спереди, хотя до Химзавода должно быть еще далековато. Швед говорил, что подземный ход тянется к заводскому комплексу, не выходя на поверхность. Однако впереди что-то светилось!

– Эй ты, в каске! – позвал Швед. – Твой выход. Давай теперь ты первым.

– А чего я, – Жила попятился, – ты проводник, вот и давай… это…

– Я не шучу, ты первым идешь, – спокойно, но с нажимом повторил Швед. – Командир, приказывай ему. Да не трясись, я рядом буду.

– Давай, Жила, – поддакнул Миронов.

Алекс отступил, пропуская Жилу, тот прошел мимо него и Шведа, бурча, что он еще всем припомнит.

Теперь Алекс оказался третьим. Когда за спиной не было Жилы, на душе сразу стало легче. Снова тронулись, но уже медленнее, Жила шел осторожно, то и дело останавливался и что-то бубнил. Слов Алекс не разбирал, слышал только короткие ответы Шведа:

– Давай, парень, шагай, это еще ничего. Интересное будет дальше.

Метров через двадцать показался источник света – в бетонном своде зияли проломы, сквозь них в коллектор тянулись толстенные корни. Виден был сырой грунт, и в прорехах просматривалось небо. На первый взгляд ничего не происходило, но вот Жила вскрикнул и отскочил в сторону, лужа под его ногами плеснула грязью. Из свода вывалился порядочный кусок бетона, посыпалась каменная крошка, и корень в проломе шевельнулся, словно живое существо.

– Эт-то что же? – запинаясь, произнес за спиной Алекса Ржавый.

– Это Лес, – пояснил Швед, – сюда ломится, вон как бетон раскурочил.

Лес пробивался сквозь преграду, запускал корни в малейшую щель, заставлял их стремительно расти и расшатывать стену. Снова посыпался щебень, сверху свалились влажные комья земли, а корень заизвивался, распрямляясь в пустоте. Когда преграда исчезла, он стал вытягиваться вдоль прохода. А дальше в сером свете, струящемся сквозь дыры, виднелись другие корни, они змеились вдоль стен и в лужах на полу, выпускали отростки, елозили по грязному бетону. Все это вместе и создавало непрерывный шорох-скрежет-треск, который Алекс слышал издали.

Жила осторожно пошел вдоль змеящихся корней, опасаясь не то что наступить на отросток, но даже поставить рядом ногу. Швед шагал за ним. Когда ему попадались под ноги корни, он смело топтал их или отшвыривал носком ботинка. Алексу в движении растений чудилась злая воля, ему казалось, что корнями управляет некий разум, они не просто так ползут и извиваются, а преследуют непонятную человеку цель. Почему Лес решил перерезать путь к Химзаводу? Какой в этом смысл? Сперва Лес выпустил отросток зарослей по поверхности, потом корни деревьев-мутантов с пугающей скоростью устремились в коллектор. Их не остановил даже бетон!