Светлана от своей подруги знала, что он очень успешно работал в Голландии, зарабатывал хорошие деньги. Однако других сведений о нем она не имела. До сего момента.

– Ты хочешь услышать мой совет, что тебе делать в такой ситуации? – спросила Светлана. Она вдруг испытала нечто вроде прилива радости; наконец-то и ее гордой доченьке понадобилось ее мнение.

Маша удивленно посмотрела на нее.

– Да нет, мы договорились, что он приедет завтра вечером, и мы куда-нибудь пойдем посидеть, – спокойно, как будто бы речь шла о чем-то само собой разумеющемся ответила Маша.

– Что значит, где-нибудь посидите? А Клод, что он подумает?..

Маша пожала плечами.

– Он же торчит в своих заведениях целыми ночами, почему же я не могу поступать точно так же? Меня пригласил мой старый друг, с какой стати я должна ему отказывать?

– Он не просто твой друг, он гораздо больше, – напомнила Светлана.

– Какая разница?

– Тогда зачем ты меня просила прийти, если все уже решила?

Ответ дочери поверг Светлану в изумление своей неожиданностью. Нет, они уже никогда не поймут друг друга.

На лице дочери появилось нечто вроде смущения.

– Понимаешь, сегодня Клода пригласили на один важный прием, там будет много иностранных бизнесменов. Клод связывает с ним определенные надежды на переход в другую компанию.

– Это было бы очень хорошо, – вырвалось у Светланы.

Дочь посмотрела на нее своим неопределенным взглядом, который Светлана давно уже даже не пробовала истолковывать.

– На приеме нужно быть в вечернем платье и в туфлях на каблуках.

– Разве у тебя нет ни того, ни другого?

– Есть. Я сегодня попробовала одеть туфли. Оказалось, что я совсем разучилась ходить на каблуках. Ты можешь меня научить?

Светлане потребовалось несколько мгновений, чтобы справиться с изумлением.

– Так ты меня пригласила для этого?

– А что такого, ты же почти всегда ходишь на каблуках. Даже сейчас.

– Да, я люблю ходить на каблуках, – пробормотала Светлана. – Хорошо, давай попробуем поучиться.

Следующий час они посвятили уроку хождения на каблуках. Привыкшая ходить в удобных и мягких кроссовках, Маша в первые полчаса походила на вставшего на коньки медведя. Ее длинные ноги выгибались в какие-то странные восьмерки, то и дело спотыкались, подгибались в самые ответственные минуты. Светлана объясняла, как надо ставить стопу, как следует при этом держать тело. К счастью, дочь довольно быстро восстанавливала утраченные навыки. И все же Светлана видела, что ей не хватает легкости и элегантности, привычка ездить верхом сыграла с ней плохую шутку, сделав ее походку чересчур грубой.

Дверь отворилась, и в комнату, застав их за этим странным занятием, вошел Клод. Впрочем, если кто и смутился, то это была Светлана.

– Учусь ходить на каблуках, – деловито пояснила мужу Маша.

– Это важное дело. Но нам уже пора собираться, – сообщил он.

– Ухожу, – объявила Светлана, поняв намек, – свою миссию я успешно выполнила. – Ей хотелось поговорить с Клодом, понять, что же все—таки происходит в их семейной жизни. С помощью дочери она сделать это не может. Но она знала, что Маша будет крайне недовольна подобными расспросами. Да и о чем ей спрашивать ее мужа? Изменяет ли он своей жене, собирается ли жить с ней дальше? Вряд ли на эти вопросы она получит вразумительные ответы. Только добьется того, что в следующий раз Маша не пригласит ее даже обучать ее великому искусству хождению на высоких каблуках.

– Удачно вам провести время, – пожелала им на прощание Светлана.

– Большое спасибо, Светлана Викторовна, – как всегда с чисто европейской холодноватой вежливостью поблагодарил Клод.

Что касается дочери, то она даже не сочла нужным как-то отреагировать на слова матери.

Светлана посмотрела на эту странную пару и вышла из квартиры. Ей было немного стыдно, но она не могла скрыть от себя, что с облегчением покидает это жилище.

Всю дорогу домой она гадала, какие сюрпризы принесет ей компьютер. Ее так захватила эта мысль, что она даже забыла про свои неприятности, связанные с дочерью. В конце концов, пусть сами разбираются в своих отношениях, они уже не дети. Тем более, Маша все равно ее не слушает. Как только что выяснилось, единственные советы, которые она готова воспринять от матери, – это как ходить на каблуках.

Светлана приехала домой, бросила сумочку на диван и села к компьютеру. Ее охватило сильное нетерпение. И что с ней такое творится? Ждала целый год, соблюдала траур, а тут не может выдержать пару минут необходимые для загрузки программы.

Наконец компьютер выполнил все положенные действия и оказался готовым к дальнейшей работе. Светлана зашла в Интернет. Вот и нужный сайт. Сейчас она наберет пароль, который выведет на ее анкету.

Теперь оставалась выполнить последнюю операцию, войти в свою почту. Сердце, которое и так учащенно билось, почти стало отбивать барабанную дробь.

Почта оказалась обильной, пришло шестнадцать сообщений. Светлана погрузилось в их чтение. Этот процесс продолжался почти час. И когда она закончила знакомство с посланиями, то почувствовала, что обескуражена. Это было не совсем то, чего она ожидала. Или совсем не то. Точнее определить она не могла.

Примерно половина сообщений содержали откровенно непристойные предложения. Она их не только отвергла, но уничтожала сразу же после прочтения. Другие действительно предлагали знакомство, но их авторы в большинстве своем не вызвали в ней желание откликнуться на эти приглашения. И Светлане было не просто сформулировать даже для самой себя, почему эти послания вызывают у нее отторжение. Скорее всего, дело заключалось в стиле. Практически вся сознательная часть ее жизни была связана с литературой, и у нее выработалось тонкое его чувство. Для нее стиль был не просто способностью личности грамотно и связно излагать свои мысли и чувства, описывать окружающий мир, а одним из ярких проявлений натуры. И если она не находила в человеке такого дара, то быстро теряла к нему интерес.

Из шестнадцати посланий она после долгого и тщательного отбора сохранила всего три. Они были совершенно разные по форме и содержанию, да их авторы были непохожими друг на друга людьми ни по возрасту, ни по социальному положению, ни по интеллектуальному уровню. И все же их объединяло нечто общее, каждый из них сумел буквально в нескольких строках обозначить свою индивидуальность.

Светлана решила, что ей следует немного отвлечься от этого увлекательного чтива и заняться чем-нибудь другим. Да и желудок требовал пищи. У дочери даже не возникло и мысли, что ее мать может быть голодной и неплохо ее бы покормить. Впрочем, она не была уверена, что в доме Маши имелись хоть какие-то продукты. Зачем, раз они идут на прием?..

Светлана не стала выключать компьютер, отправилась на кухню и занялась приготовлением ужина. Ею снова овладели сомнения. Должна ли она отвечать на эти послания, не лучше ли будет раз и навсегда, как о надоевшем любовнике, забыть о них? Она все-таки не девочка, чтобы безрассудно бросаться в любовные авантюры, да еще неизвестно с кем. Но в таком случае, что ей остается делать? Сидеть целыми вечерами у телевизора и смотреть про счастливую жизнь других людей? Она вспомнила недавний разговор с Ларисой. В самом деле, и чего она боится, хуже, чем сейчас, все равно уже не будет. Ее жизнь в какой-то момент внезапно распалась. Была семья: муж, дочь. Затем ушла дочь, погиб муж, и привычный мир, в котором она пусть и не была счастлива, но все же чувствовала себя достаточно комфортно, исчез, ничего не предоставив взамен. По сути дела она уже давно пребывает в пустом пространстве, которое не знает, чем и кем наполнить. И когда появляется нечто, вернее некто, предлагающий это сделать, она снова хочет вернуться в свою раковину, закрыть наглухо створки и сидеть в этом тесном помещении, страдая от одиночества и невостребованности. А значит, хватит сомневаться, хуже уж точно не будет, но будет ли лучше?.. Как это можно узнать, не пережив всего того, что она должна пережить?