День второй = Кухонные люди готовят еду на первую неделю, пока я все еще нахожусь в фургоне.

+ 7 дней

День девятый = Кухонные люди

+ 7 дней

День шестнадцатый = Кухонные люди.

С помощью этого графика было легко установить, что их визиты происходят с периодичностью раз в неделю. Это позволяло мне составлять план с учетом предсказуемого цикла.

Здороваясь с ними на шестнадцатый день, он произнес:

– Огромное спасибо, вы так вкусно для нас готовите.

На этот раз он издал смешок. Фальшивый. Деланный. Липовый. Я подумала о маме. Она презирала неискренних людей еще больше, чем ленивых. Встречаясь с мамашами из родительского комитета на всяческих благотворительных ярмарках, глядя на их наложенный толстым слоем макияж, на их пережженные крашеные волосы, на их капри, на то, как они семенят по спортзалу на тоненьких невысоких каблучках и перешептываются между собой о многочисленных романах сексапильного учителя физкультуры, обожающего соблазнять матерей своих учеников, она наклонялась к моему уху и говорила:

– Никогда не будь такой, как эти бестолковые идиотки. Используй свой мозг продуктивно. Не трать время на сплетни.

Когда, здороваясь с ней, они тянули свое «хеллооооу», а затем обменивались многозначительными и осуждающими взглядами, мама не реагировала. Разве что выпрямляла свою и без того прямую, как у атакующей кобры, спину и поправляла свой строгий пиджак Прада. Казалось, мы с ней существуем в нашем собственном мире, в который не способен проникнуть ни один недостойный человек. Разве не должны так жить все маленькие девочки? Воспитываться на лошадиных дозах самоуважения?

Кухонные люди захихикали, как будто их пощекотали, и защебетали своими высокими голосами в ответ на неискреннее обаяние и комплименты относительно приготовленной ими тюремной еды. Долбаный Прекрасный Принц, лживый кусок дерьма. Я убью тебя, засранец. Хотя, если честно, я должна была признать, что пирог был необыкновенно вкусным, а хлеб мягким и нежным, с идеальным сочетанием розмарина и соли.

Но я отвлекаюсь.

Итак, у меня были сомнения и я не собиралась спешить уничтожать шансы на спасение, взывая к Кухонным людям. У меня не было никаких исходных параметров, никаких данных, никаких расчетов, и уж точно я не могла провести никакого сопоставительного анализа, чтобы оправдать подобную попытку.

Мои сомнения лишь усиливались соображениями относительно возможных особенностей акустики здания. Несмотря на то что до меня доносились их голоса, они вполне могли меня не услышать, особенно при работающих миксере и вентиляторе. Если они меня не услышат, он наверняка явится и заставит меня заткнуться. Я не только должна составить обоснованное мнение о Кухонных людях, мне также необходимо испытать свою тюремную камеру на предмет звукоизоляции. Возможно, громко топая, я и привлеку их внимание, но они могут подумать, что это делает он, и отреагировать с запозданием. Я могла начать топать и кричать и тем самым сообщить им о том, что здесь нахожусь я, пленница этого человека. Но даже если бы они меня услышали, мы, скорее всего, находились в очень уединенном месте. Так что они могли меня услышать и попытаться помочь, но нельзя было исключать и того, что он мог запросто застрелить и сбросить «в каменоломню» также и их. Я решила набраться терпения и запастись дополнительной информацией. Составь мнение о них, испытай акустику и убедись в том, что он не убьет их или не попытается это сделать, прежде чем кто-то придет мне на помощь.

Все эти сомнения заставили меня разработать «15» без участия Кухонных людей. Думаю, что большинство людей, оказавшись в моей ситуации, пошли бы на риск и стали колотить по полу, кричать и звать на помощь. Вполне возможно, это позволило бы им освободиться скорее. Но я не собиралась полагаться на случайность. В моем плане «15» слабых мест не будет, зато будет много уровней подстраховки. Я не собираюсь полагаться на выстрел наугад или на вероятность того, что кто-то придет мне на помощь, тем более что этот кто-то наверняка погибнет. Я должна действовать медленно, но наверняка.

* * *

На семнадцатый день снова приехали гости. Доктор, мистер Очевидность и, на этот раз, новый человек. Они появились у моей двери ровно в 13:03, согласно Преимуществу № 16 – моим радиочасам, которые я выставила по вечерним новостям по Преимуществу № 14 – телевизору. За восемь минут до их прихода мой похититель надел мне на голову наволочку, защипнул края вокруг шеи и длинным шарфом обмотал шею, чтобы закрепить результаты своих усилий. Бахрома шарфа коснулась моих пальцев, и я начала ее перебирать, чтобы снять нервное напряжение. С помощью ножниц он сделал в наволочке надрез – полагаю, чтобы мне было легче дышать. Затем он поднял мои руки над головой и крепко связал их, а также связал ноги, как клешни омара.

– Лежи спокойно и не двигайся. Молчи.

Он вышел.

Когда он вернулся, я успела лишь трижды сосчитать до шестидесяти. С ним вошли Доктор и мистер Очевидность. Но на этот раз с ними была еще и женщина. Она заговорила первой.

– Это она? – спросила женщина.

Да, «это она». Интересно, на эту гениальную мысль относительно моего пола ее навел огромный живот или гигантские сиськи? Я окрестила ее «миссис Очевидность», хотя заключение, что она замужем за мистером Очевидность, было несколько поспешным. Но даже если бы эти негодяи и не похитили меня и не собирались отнять у меня ребенка, моя мама все равно возненавидела бы этих людей и их тупые бессмысленные вопросы. У меня были свои собственные причины для ненависти.

– Давайте на него посмотрим, – произнесла она.

Мое сердце учащенно забилось. Колибри вернулась, но я взяла себя в руки с помощью дыхания тайцзы. И тут я услышала совершенно ужасный звук. Пол за дверью затрещал, как будто проваливаясь, и звук металлических колес, катящихся по широким сосновым доскам, возвестил появление чего-то тяжелого. Все молчали. Тяжелый предмет ударился о косяк двери, протиснулся в дверной проем и, прокатившись еще немного, остановился у изголовья моей постели. По полу мимо меня с шелестом скользнул конец не то веревки, не то шнура.

Мне показалось, что звучавшая по радио песня смолкла. На мгновение воцарилась тишина. Затем от электрической розетки у моих ног донесся царапающий звук. Ну да, им, должно быть, нужна розетка. Что бы они ни привезли, эта штука присвистнула и загудела. Видимо, какое-то устройство.

– Нужно подождать несколько минут, пока она прогреется, – произнес Доктор.

Они вышли из моей тюрьмы-больницы и начали шептаться в коридоре. Сквозь мешок на голове и гул загадочного устройства я почти не слышала, о чем они говорят. До меня доносились лишь обрывки фраз: «…приблизительно семь с половиной месяцев… слишком рано… синие… да, синие…»

Они снова всей толпой ввалились в мою камеру. У моих ног послышались шаги. Мужские руки развязали щиколотки, и на виду у всех этих посторонних людей, которых я даже не видела, стянули с меня брюки, затем трусы и раздвинули ноги в стороны. Я отбивалась изо всех сил, пиная того, кто стоял у меня в ногах, во что-то мягкое. Надеюсь, мне удалось попасть в пах.