— Что ж. Но мы к этому еще вернемся.

— Только позже, — сдалась я в надежде, что он забудет об этом, ведь сейчас важнее понять, чем может обернуться для нас осведомленность ректора.

— Дальше.

Короткое слово, но емкое. И я спокойно и подробно, практически слово в слово, пересказала нашу беседу с ректором, если таковой ее можно назвать. Глядя на огонь в камине, поведала и о ректорской клятве о неразглашении моей настоящей личности, о том, что смогу воспользоваться его библиотекой, и еще о том, что…

— Я попросила его перевести меня на военный факультет, — это пробубнила тихо себе под нос и украдкой посмотрела на отца.

Его темная густая бровь медленно поднялась, лицо выражало крайнюю степень удивления. Он даже слегка откашлялся.

— С каких пор шантаж стал просьбой, Алесса? И как ты себе представляешь обучение на этом факультете со своими двумя единицами магии, когда минимальный проходной уровень обладания пять единиц магии?

— Ну я бы не сказала, что это был отрытый шантаж, просто я воспользовалась сложившейся ситуацией в свою пользу и слегка сыграла на его заблуждении, — пожала плечами и посмотрела на отца.

— И как, интересно, он это устроит? И хотел бы я посмотреть на его лицо, когда он узнал, что магии в тебе… так мало, — знаю, что отец не хотел меня обидеть. Мы частенько с ним сами недоумевали, почему именно так случилось, и для чего же я ее поглощаю, учитывая, что до моего восемнадцатилетия я имела внушительный объем магии около восемнадцати единиц из двадцати возможных. Но на очередной тренировке мы поняли, что я не в состоянии создать ни одного сильного защитного или атакующего плетения.

Причем сила начала слабеть постепенно, и за месяц у меня остались лишь жалкие две единицы. Не буду вспоминать, каким ударом для меня это было: владеть полноценными семнадцатью единицами, которые можно развить в двадцать, и практически в одночасье лишиться силы и стать посредственностью. А вот тот факт, что я стала поглощать магию, порядком нас ошеломил. После очередной атаки отца я просто поглотила его заклинание. Страх, шок, неверие — вот, что было во взгляде отца. Да я и сама, надо признаться, была испугана. Пусть я и не призналась отцу, но случилось это после первой близости с Кристофом. Совпадение? Или так и должно было быть? Почему я стала анимагом? Может, это одна из причин, по которой меня выбросило в этот мир?

Но хватит вспоминать, все же стоит вернуться к беседе с отцом.

— Ну, ректор был немного удивлен, — без зазрения совести солгала я.

Отец лишь хмыкнул, точно раскусив меня.

— Главное, что он от своих слов не откажется, а дальше уже это не мое дело.

— И зачем же ты все же собралась туда? — не унимался отец.

Тут я задумалась и снова пожала плечами.

— Не знаю, просто мне кажется, что я смогу хоть что-то понять, если окажусь у Впадины. А туда пускают только адептов военного факультета, остальным же вход закрыт.

— Алесса, я бы смог достать тебе разрешение сам, — покачал отец головой.

— Знаю, но это привлекло бы лишнее внимание ко мне. Другое же дело, если это практика боевиков.

— Ты не ищешь лёгких путей, дочь моя.

— Тяжело в учении, безопасно в бою.

— С этим не поспоришь, — проговорил отец и перевел глаза на огонь, выглядел он задумчивым.

— О чем ты думаешь? — не выдержала я тишины.

После продолжительной паузы он проговорил.

— Думаю, пора возвращаться, — сказал он, и только мне было известно, как тяжело ему далось это решение.

— Отец, я и сама могу справиться… — начала было я, но он поднял руку и остановил меня.

— Алесса, я знаю, что ты сильная девочка, но есть вещи, о которых я обязан позаботиться. И оставлять тебя наедине с проблемами я не собираюсь. Ты — самое дорогое, что у меня осталось. Кроме того, меня беспокоит, что ректору так много известно. И его внимание к тебе… но об этом потом, — он помолчал, видимо, не желая мне что-то говорить. Я лишь тяжело вздохнула, любопытство захлестнуло меня.

Я требовательно посмотрела отцу в глаза. Он лишь улыбнулся и встал, подал мне руку и помог встать, потом крепко обнял.

— Но ведь я теперь не усну, — недовольно пробурчала я.

— Милая, теперь ты будешь спать как убитая. С завтрашнего дня займемся твоей подготовкой к военному факультету, и подъем теперь у тебя будет ранним.

— О-о-о, нет!

— О, да! Пусть магии в тебе капля, но физическую подготовку мы должны подтянуть, и времени у нас до безумия мало.

Я покивала, ведь это так. Что ж, раз замахнулась на военный факультет, то должна соответствовать.

— А пока беги, скоро ужин, а потом отдыхать. На рассвете я тебя разбужу, — почувствовала легкий поцелуй в макушку.

Отстранилась и в удивлении посмотрела в окно. Надо же, как долго мы говорили.

* * *

Генерал тер Ховер де Азри

Когда за дочерью закрылась дверь, я тяжело опустился в кресло, стоило хорошенько все обдумать. Во-первых, как я уже сказал, пора возвращаться, а во-вторых, узнать расстановку сил в столице.

Но главное, навестить ректора и призвать к ответу. Сдаётся мне, что он может многое мне поведать. Никто не смеет угрожать безопасности моей дочери.

И как бы ни храбрилась Алесса, все же я не оставлю ее без защиты, а буду всячески помогать ей.

Я прикрыл глаза, и вспомнил ужасную картину: убитые бойцы, море крови на поле битвы с одержимыми и хрупкая, тоненькая, белокурая девчушка, сидящая на земле и обхватившая собственные колени в защитном жесте, плачущая и раскачивающаяся из стороны в сторону. Её лиловое платье было настолько неуместным в том кошмаре, который остался после сражения, что сразу встал вопрос, откуда она. Как она здесь могла оказаться? Уже тогда мое сердце дрогнуло, когда я понял, что она что-то шепчет и смотрит по сторонам на остатки тел солдат, зрелище не для ребенка. Я подошёл к ней и прижал к своей груди, закрывая ей обзор. Она была вся ледяная, что-то продолжала бормотать. И только спустя некоторое время, когда понял, что говорит она на мертвом языке, был снова ошеломлен. Это не укладывалось в голове. И единственной мыслью было уберечь это хрупкое создание и найти ее родителей, ведь сам представил, как моя дочь, только чуть младше моей находки, могла бы стать свидетелем такого ужаса. Я накрыл девочку плащом, пусть он и был порван и пропитан кровью, но лучше это, чем ничего, и поднял ее на руки. Нужно было отогреть ее и накормить, а с остальным мы разберемся. Обязательно.

* * *

Оказавшись у себя в комнате, я снова и снова прокручивала наш разговор с отцом. Больше всего меня беспокоило то, что я так и не открыла ректору правду, точнее, неполную. Но отец сказал, что пока не время. Вот когда найдётся способ открыть портал в мой родной мир, тогда мы и примем решение. Стоит ли так рисковать? Я же чувствовала, что смалодушничала, что струсила признаться о трагедии, обрушившейся на мой родной мир. Перенесли меня родители ценой собственной жизни и жизни моей младшей сестры. На наш мир напали пожиратели душ, и пусть здесь их называли одержимыми, суть дела это не меняло. Я не знала, осталось ли что-то от моего мира, выжил ли кто-то. Но мне так хотелось надеяться на то, что я не единственная, и все же отцу, маме и сестре, как и другим, удалось спастись и выстоять в той кровопролитной войне. Я хотела попасть на Эльдоран. Но не хотела становиться причиной гибели Ильморана, потому что межмировой портал — это как открытая дверь или даже брешь для проникновения тварей. Сейчас мир Ильморан чист, в отличие от моего мира, ему удалось выстоять и закрыть брешь, открытую глупцом- отступником. Но что будет, если откроется межмировой портал и пожиратели прорвутся сюда?