не продавали на улицах, где расположены школы, детские сады и ясли. Это ей не совсем понятно, поскольку она за водкой стоит каждую неделю и ни разу в очереди не встречала ни школьников, ни дошкольников, ни младенцев.

Словом, мы с Жоркой Криворучко узнали много такого, о чем раньше не имели ни малейшего понятия.

Между тем время шло и приблизилось к заветным двум часам, мы были первыми и крепко держались за ручку магазинной двери, чтобы никто не смог нас оттереть, за нами впритык стоял третий сзади, а далее интеллигентная дама зычным голосом отпугивала хануриков, столпившихся поблизости и готовившихся к штурму двери, призывая милицию.

Но магазин не открывали, милиция не появлялась, очередь волновалась и гудела, а потом вдруг стала стремительно пухнуть и разваливаться на глазах. Оказалось, через служебный вход выглянул заведующий и предупредил, чтобы напрасно не ждали, водки не будет, подвел транспорт, а те два ящика, которые оставались со вчерашнего дня, увезли на банкет по поводу приезда какой-то делегации из далекой южной страны.

Третий сзади зло плюнул, выматерился и произнес про большое начальство такие слова, за которые при культе и, возможно, даже при застое можно было свободно загреметь на лесоповал до конца тысячелетия. И дама, отшвырнув интеллигентность, прошипела то же самое. Интересно, что при этом никто и ухом не повел, поскольку в обществе настали полная гласность и демократия.

Нам с Жоркой ничего не оставалось, как тоже уйти. Мы шли по улице и рассуждали, что не каждому удается быть первым, это от судьбы зависит. Можно даже стоять первым, но ничего не выйдет, хоть тресни! То есть как у нас сегодня.

Жутко захотелось выпить, о ресторане нечего было и мечтать, туда не пробиться, и мы с горя купили за бешеные деньги у какой-то восточной женщины флакон французских духов, а потом разглядели, что на брата приходится всего по семь граммов, смех! Попрыскали мы ими свои непутевые головы, емкость бросили в урну и разошлись.

Дома был скандал со слезами и битьем посуды. Жена вопила, что я был у Маруськи, и грозилась выцарапать той глаза. А я глупо молчал, все равно ничего не докажешь. Запах такой, что с выпивкой его никак нельзя связать. Жена у меня упрямая, долго придется ее умасливать, покуда она забудет эту проклятую историю.

А Жорка оказался похитрее. Он женился недавно, и жена еще не успела ему надоесть. Промаявшись несколько ночей на раскладушке в кухне, поскольку жена отлучила его от супружеской постели, он нашел выход. Влез в долги, купил еще один флакон со спиртным напитком этого гада Диора и выпил его перед сном в присутствии жены.

Та поверила, перестала злиться, наоборот, зазывает мужа в постель, стоит ему войти в квартиру после работы, объясняя, что хочет лишний раз ощутить замечательный запах, покуда он окончательно из Жорки не выветрился.

Непонятно только, почему Жорку нужно нюхать в постели, от него и так который день разит духами даже на расстоянии.

ЗАКОН НАИХУДШЕГО РЕШЕНИЯ

Этот закон не найти ни в одном учебнике. И вообще о нем никто слыхом не слыхивал, поскольку абсурд не может быть законом. Лишь старший научный сотрудник Капустин постоянно твердит, что закон есть, существует, просто некоторые не желают с ним считаться, а с законами шутки плохи. Законы не любят, когда ими пренебрегают, и мстят при любом удобном случае.

Суть закона, по мнению Капустина, состоит в том, что из всех возможных решений всегда выбирается наихудшее, далекое от логики и здравого смысла. Конечно, это полная чепуха, которую практика жизни опровергает на каждом шагу, но Капустина не переубедить.

Наверное, подобный максимализм в суждениях у Капустина по молодости лет, но все равно солидных людей это раздражает.

— Почему?? — удивился заведующий отделом Шнуров, услышав про странный закон впервые. — Объясните!

— Не могу, не знаю, — пожал плечами Капустин. — Закон есть закон! Вы же не сомневаетесь в гравитации, к примеру?

— Сравнили! Гравитация — закон природы.

— А это закон времени. Его еще не все осознали. Нет научных доказательств, статистических данных тоже пока нет. Нужны другое мышление, иной подход. Тогда люди научатся им управлять, и он перестанет быть опасным. Представьте человека, который ничего не знает про гравитацию. Обязательно сломает себе шею. А будет знать, поостережется.

Из-за этого закона у Капустина с шефом постоянно возникали перепалки.

— Черт знает что! — сердился как-то завотделом. — Из главка пришло дополнительное задание, предлагают усовершенствовать морально устаревший узел. Огромные затраты, а у нас в плане новая система. Им, видите, нужно немедленно. Реконструкцию не делают немедленно, это не гоголь-моголь!

— Все нормально! — вмешался Капустин. — Закон действует. А вы не верили.

— Какая ерунда! — вспыхнул Шнуров. — Что главк не принимал правильные решения, что ли?

— Принимал, — кивнул Капустин. — Когда не было выбора. Никто не придумал худшего, понимаете? Иначе обязательно приняли бы худшее. Кстати, прекрасный повод поехать вам к начальнику главка и рассказать про закон.

— Только этого не хватало! Будете завотделом, тогда и пойдете!

— Исключено! — нагло засмеялся Капустин. — Закон наихудшего решения такого не допустит.

Капустин затевал дискуссии не только со Шнуровым.

— Умно поступил профком. По закону! — съязвил он однажды. — Выделил путевку в санаторий Голованову. Голованов может быть грузчиком на овощной базе, а Савиных на пенсию собирается. Зачем будущему пенсионеру путевка, не дай бог, поздоровеет!

— Как не стыдно, Капустин! — смутился Савиных. — Я не просил.

— Правильно! — зевнул Капустин. — Все равно поехал бы Голованов. Его курортные девочки ждут. Верно, Голованов?

В последнее время баталии в отделе вспыхивали все чаще и чаще. И сегодня перед концом рабочего дня произошло то же самое.

— Я решил, — объявил Шнуров, — на вакантную должность взять Селиванова. Отличный специалист, светлая голова. Вначале исполняющим обязанности, потом проведем по конкурсу. Возражений нет?

— А Балашов? — спросил Капустин. — Балашов землю роет, чтобы попасть на эту должность.

— Зачем нам Балашов! — нахмурился заведующий. — Профан! Бездельник! В КБ мечтают от него избавиться. Будем брать Селиванова.

— Не выйдет! — Капустин отрицательно покачал головой, — Должность получит Балашов, иначе нарушается закон наихудшего решения.

— Вы что, издеваетесь?! — взвился Шнуров. — Безобразие!

— При чем тут я? — развел руками Капустин. — Закон не согласится. Против закона не попрешь!..

Шнуров шел домой, бурля от гнева. Этот Капустин становится день ото дня все более невыносимым!

— Что случилось? — забеспокоилась жена, поглядев на расстроенное лицо супруга.

— Опять Капустин вывел из себя. Носится со своим дурацким законом. Видеть его уже не могу!

— Не обращай внимания, — успокоила жена, — пусть