Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И что еще важнее - пять точек между большим и указательным пальцами. Это символ принадлежности к воровской элите. Сразу видно, что он не любитель, а профессионал со стажем.
- Откуда ты знаешь про татуировки? - нахмурился Алекс.
- Читала. Общалась с людьми… - Анита не стала вдаваться в детали и обратилась к жулику, который все еще сжимал кочергу и щерил желтые зубы: - Будьте любезны, отдайте то, что вы у нас украли.
- А это видала? - Он свернул пальцы свободной руки в дулю.
Максимов не стерпел и все же приложил его - с маху, от души, но повернул при этом лезвие сабли плашмя. От могучего удара наглец выронил кочергу и повалился на разбросанные книги. Алекс моментально потерял к нему интерес и откинул крышку заветного сундука. Она была не заперта, из замка торчала отмычка, но внутри порядок не был нарушен. Максимов отпер ларец и облегченно выдохнул.
- Уф! Жемчужина на месте. Он до нее не добрался, мы вовремя его спугнули.
- Уверен? Дай-ка… - Анита вытряхнула драгоценность на ладонь, поднесла к свету. - Это фальшивка, Алекс. Дешевая подделка. Я же говорю тебе: он профессионал. Не знаю, где твой друг нанял его, но такому мастерству позавидовали бы лучшие воры Москвы и Петербурга. Пока доктор в лесу кривлялся перед нами и тянул время, этот тип успел вскрыть и кабинет, и сундук, и ларец. Блестящая работа!
- Немец опустился до воровства? Не может быть…
- Заметь: чужими руками. Хотя это не так важно. Его самолюбие оказалось сильнее морали. Он с юных лет страдал маниями - ему казалось, что из-за своего низкого происхождения он всеми презираем, что за его спиной вечно шушукаются, отпускают по его адресу остроты и так далее. Даже его фамилия служила поводом для зубоскальства. Что он мог поделать? Вернуться на родину? Но и там, не имея ни чинов, ни титула, он прозябал бы на вторых ролях. Положение поправил бы только материальный достаток, но откуда он у скромного врача? А теперь поставь себя на его место: ты небогат, незнатен, вынужден возиться с больными… малоприятное занятие… а рядом с тобой твой друг - граф Загальский, у которого есть все: деньги, звание, вес в обществе.
После того как вор был обезврежен, Максимов утратил воинственный пыл и задумчиво оперся на саблю.
- Понимаю… Я и раньше замечал, что Немец завидует Загальскому. Он не выказывал этого открыто, однако по его поведению угадать было нетрудно.
- Жемчужина, которой хвастался граф, стала последней каплей. Для доктора сто тысяч франков - гигантский капитал. А ведь она, как мы помним со слов графа, стоит гораздо дороже, если продать ее умеючи. Доктор не справился с искушением и задумал ее украсть. Не знаю, был ли он знаком с этим субъектом раньше, - Анита кивнула на лежащего без чувств похитителя, - или вышел на него уже после того, как разработал план кражи. Это мы выясним после. Точнее, выяснит полиция.
- Жемчужина графа! - Алекс взвился как ошпаренный. - Я дал слово сберечь ее… Где она теперь? У Немеца?
- Нет. Немец покинул дом еще до того, как этот прохвост воскрес и вломился в кабинет. С того момента они не виделись, значит, жемчужина где-то здесь. Когда он очнется, мы его расспросим.
- А Немец тем временем будет за сотню верст отсюда! Ты же видела, на что способен его паровой тарантас! За ним ни один конь не угонится…
- Не беспокойся. Тарантас далеко не уедет. Я открыла вентиль, выпускающий воду. Скоро она кончится, и котел перестанет действовать.
- Ты открыла вентиль? - не поверил Максимов. - Когда ты успела?
- Когда мы вернулись из леса, где доктор якобы собирался повеситься. Обожгла пальцы, зато из-за пара никто ничего не заметил.
- Ты же не разбираешься в технике…
- Благодаря тебе я кое-что усвоила, - улыбнулась Анита. - У меня хорошая память, а ты очень доходчиво все объясняешь.
Максимов был польщен, но признаться в этом ему помешал очнувшийся вор, который опрометью кинулся к выходу. Возможно, ему удалось бы выбежать не только из кабинета, но и из дома, если бы Вероника в кои-то веки не проявила расторопность. Она стояла у двери и вовремя метнула под ноги беглецу сдернутую с вешалки бекешу. Аким (если это было его подлинное имя) запутался и кувырком полетел через порог. Максимов настиг его, заломил руку и потребовал веревку, чтобы скрутить проходимца. Веревки не нашлось, Анита протянула Алексу прочный шелковый шарф.
Крепко спеленатый вор был водворен в чулан и заперт на два замка. Вероника получила строгий наказ стеречь его как зеницу ока, а если он паче чаяния сумеет вырваться из затвора, бить его по темени поленом безо всякой жалости.
Сдернули с полатей Ерофея, он запряг лошадь, отдохнувшую после утренней пробежки, и погоня устремилась по следу трицикла, хорошо различимому на снегу. Максимов хотел оставить Аниту дома, но она категорически отказалась. Финал криминальной истории, при распутывании которой она проявила незаурядную сообразительность, не мог состояться без ее участия.
Савраска шустро рысила по дороге, Ерофей погонял ее кнутом и вожжами, а сидевшие в санях Анита и Алекс обменивались суждениями относительно придуманной доктором схемы похищения «Звезды волхвов». Максимов уже догадался, что отравление графа не было случайным.
- Медленно действующий яд? Как у белой поганки? - проявил он эрудицию. - Немец неплохо в них разбирается, я как-то на Кавказе видел у него германский трактат на эту тему.
- Да. Он знал, что граф поедет к нам, и во время совместного обеда в Твери подсыпал ему отраву. Доза не была смертельной, но вызвала боли и прочие тревожные признаки. Это произошло уже здесь, в Медведевке. Просчитать последствия не составляло труда: поскольку врача в деревне нет, графа отправят в городскую лечебницу. Брать с собой жемчужину он не станет, попросит тебя сохранить ее в доме. Немец бывал у нас и видел, что все наиболее ценное ты запираешь у себя в кабинете в сундук. Оставалось решить проблему: как незаметно похитить жемчужину. Для этого требовалось выманить хозяев, то есть нас, из дома и отпереть несколько непростых замков. Вот тут-то и пригодился Аким. Он под видом замерзающего блаженного появился возле нашей усадьбы. Я еще тогда, ночью,
