* * *

Постепенно в жреческое селенье началось паломничество эленских мужчин. Всем хотелось посмотреть на домм. Стали жаловать и чужие. Однажды, как из-под земли, рядом с Сандалом, принесшим новые отрывки Книги на лоскутах, возник шаман луорабе Рыра. Полусонно разглядывая Каменный Палец, он без видимого интереса долго наблюдал за работой мастеров.

Сандал слышал от костоправа, будто многие хозяйки Элен старались зазвать Рыру в гости. Молодой жрец все не мог уяснить, что уж такое особенное привлекает их в двуснастном мужчине.

Рыра навещал всех и, подремывая, равнодушно угощался. Кумушки как-то обнаружили, что он в одно и то же время гостевал в четырех разных юртах! Едва не разодрались, доказывая, у кого шаман был на самом деле, а кто лжет.

Отзывались о высшем человеке по-разному. Одни говорили, что Рыра высок и худ, другим он казался, напротив, кругленьким коротышкой… Жрец пригляделся: какое обличье шаман принял на этот раз? Не приметив ничего необычного, не утерпел и задал вопрос, тихо мучивший его изо дня в день:

– Скажи, шаман, кто – она, которая меня найдет?

Рыра с величавой медлительностью повернул к нему лохматую голову и загадочно усмехнулся:

– Найдет – и узнаешь.

Любое мало-мальски крупное событие в Элен невозможно было представить без Кытанаха. И тут не обошлось. Билэр, задыхаясь, свалил старца на оленье одеяльце. Тот держал его наготове и успел расстелить на земле.

Сандал был рад любопытному деду, который умел насладиться всякой крохой впечатлений. Незрячий взгляд Кытанаха устремился вверх.

– Сам Белый Творец вложил тебе в голову славный замысел, – похвалил он.

– Айана сказала, что сразу прочла домм, а я ничего сообразить не могу, – пожаловался Билэр.

Старец повернулся к юному другу:

– Думаю, это просто – читать. Будто следы зверей в тайге.

– Раньше я знал время вперед и назад, а теперь вижу только вперед, – вздохнул паренек.

Едва жрец рот открыл, собираясь спросить Билэра, чем кончится сражение с бесами, как Кытанах сердито взвизгнул:

– Не спрашивай о битве! Все одно и то же спрашивают, надоели! – и тотчас навострил ухо в жадном ожидании.

– Так что же будет – победа или поражение? – осведомился Сандал полушутя, но с невольным напряжением.

Билэр послушно закрыл глаза. Выставил перед собой ладони и поводил ими, словно раздирая клочья паутины. Лицо мальчишки побледнело, веки затрепетали, как крылышки мотыльков. Голос сначала был негромким и покорным, затем исполнился удивления и повысился:

– Вижу… совсем маленькую железную юрту с большими окнами. Спереди у нее глаза, двери сбоку, а цвет серебристый. Человек с прозрачными наглазниками открыл дверь и уселся внутри… Юрта зарычала! О-о, глядите, что она делает! Она бежит быстрее самого быстрого скакуна! Дорога очень гладкая, очень… По одному ее краю толстой змеею вьется округлая железяка. Под пешим небом на высоких столбах висят, будто сушатся, тетивы железного невода. Рукой не достать даже знаменитым прыгунам! Великого леса нет… Вместо него изрытая земля. Тянется далеко…

Кытанах громким шепотом выдохнул ясновидцу в ухо:

– Ну, хватит сказки рассказывать!

Глаза паренька открылись. Сдавил пальцами виски, мотая головой:

– Опять я не туда попал! Это какое-то совсем дальнее будущее время.

– Выдумщик ты, – проворчал старец. – Где видано, чтобы люди жили в бегающих и рычащих юртах? Чем изрыта земля – копытами этих железных юрт? Где они пасутся, если Великий лес исчез? Множество весен стоит тайга за нашей спиной и будет стоять!

Потом Кытанах весело балагурил с подошедшим Отосутом, сверкая частоколом новых зубов, а Билэр вдруг поник. Сандал не отважился спросить, что расстроило мальчишку. Так они и ушли: один – понуренный, другой, щебеча со всеми, верхом на его спине.

Айана привела Дьоллоха. Сумрачный певец, горбясь, молча сидел перед утесом.

Девочка охотно объясняла что-то желающим, спорила с ними. Сандал видел: общаясь, ей легче избывать боль потери Илинэ.

– Я есть в домме?

– А я? – интересовались эленцы.

– Есть! – звонко отвечала Айана. – Там есть ты и ты, там вся Элен.

– И даже толстая-претолстая матушка моей жены поместилась?! – изумился кто-то.

Многие сомневались:

– Как сумела вся Элен втиснуться в маленькие знаки?

– Влезла же она в корни твоей памяти? Так и здесь. Домм вспоминает прошлое.

– Не откроет ли он души бесам?

– Им никогда не понять человеческих душ…

Айана читала вслух, чутко улавливая настроение слов. Дьоллох шевелил губами, словно тоже беззвучно читал. Народ долго слушал, не прерывая, боясь спугнуть говорящие звуки.

Какая-то старушка взмолилась:

– Можно завтра доскажешь остальное, а? Завтра на весь день приду. А сейчас домой тороплюсь, внучок один остался.

Люди заговорили, Айана снова принялась отвечать на вопросы. Кто с почтением, кто со страхом, эленцы оглядывались на Сандала. Он только тут сообразил, что на запретной горе полно женщин…

– Я выучил наизусть все, что Айана сегодня прочла, – сказал жрецу Дьоллох. – Запомню и остальное. У меня хорошая память. Могу несколько дней подряд петь заученное.

Сандал понял, что парень не хвастает своими способностями. Просто зачем-то дает знать.

– Когда ты завершишь свой огромный труд, я пойду по аймакам и кочевьям, – продолжал Дьоллох с воодушевлением. – Доберусь до моря Ламы, до всех концов Орто. Куда бы меня ни забросило, везде буду сказывать это великое олонхо… Позволишь?

Жрец смущенно кивнул.

– Я буду петь домм за доммом об Элен и наших людях. И о тебе, Сандал. О человеке с высоким джогуром.

– Джогуром?..

– Твой волшебный дар слова могучее всех, о которых я когда-либо слышал, – улыбнулся певец, и печальное лицо его на одно сияющее мгновенье чудесно преобразилось. – Это лучшее олонхо в Великом лесу.

– Тебе кажется, потому что оно – о нас…

– Поверь, я не льщу. Да, вот еще что: можно я кое-что добавлю в домм?

– Конечно! – воскликнул Сандал. – Досказывай все, о чем я забыл или неверно выразил.

– Нет, ничего неверного я не слышал. Мне хочется добавить больше о тех, кого я люблю, чтобы в далеких краях меня грели теплые слова о них.

– Но как люди чужих племен, не знающие нашего языка, догадаются, о чем ты поешь?

– Я стану переводить, – ввернула Айана.

Взглянув на нее с легкой досадой, парень вновь улыбнулся Сандалу:

– Совсем недавно ты казался мне другим человеком. Теперь я рад своей ошибке.