В конце 1918 года Розенберг прибыл в Мюнхен, где, познакомившись с Дитрихом Эккартом, вступил в знаменитое «Общество Туле» (в воспоминаниях Розенберг охарактеризовал эту организацию так: «Туле была одной из тех, которые отстаивали концепцию арийской расы, и их собрания посещали не только Дитрих Эккарт и Рудольф Гесс, но также и большинство антисемитски настроенных русских белоэмигрантов»[60]), а затем — в Немецкую рабочую партию, из которой затем сформировалась НСДАП.

Историк Йоганнес Баур утверждает, что «в первые послевоенные годы образ России еще не был у Розенберга столь однозначно русофобским, как в позднейших его сочинениях». Уже в самых ранних своих публикациях (например, сочинение «Еврей» относится к июлю 1918 года) Розенберг отождествлял большевиков с евреями, целью которых была «гибель России как государства», при этом «сотни тысяч лучших русских людей, стремившихся защитить свое Отечество… пали под пулями этих палачей»[61]. Розенберг вполне допускал равноправное сотрудничество с русскими националистами в борьбе против общих врагов — «еврейства» и большевизма. Более того, в «Фелькишер Беобахтер» он пророчествовал: «Придет время, когда… будет французская национал-социалистическая рабочая партия, английская, русская и итальянская»[62].

Розенбергу импонировали русские эмигрантские газеты, где Гитлера часто сравнивали с Петром Великим, и он позитивно оценивал труд «черносотенцев» по «изобличению» еврейства. Большевистская революция, писал он, была чуждым русской природе феноменом; она была восстанием «потомков монголов против нордических форм культуры», и потому была «стремлением к степи, ненавистью кочевников против корней личности», означала попытку вообще отбросить Европу[63].

Вплоть до 1923 года Розенберг поддерживал тесные отношения со своими товарищами по несчастью из числа русских эмигрантов. Совместно с основателем «Русского монархического союза» О. фон Курзелем в 1921 году он опубликовал стотысячным тиражом антисемитскую брошюру «Могильщики России» (в издании принимал участие также Дитрих Эккарт). Плодотворными можно назвать и его контакты с бывшим «черносотенцем», полковником русской императорской армии Федором Викторовичем Винбергом (1868–1927), проповедовавшим со страниц своих изданий — газеты «Призыв» и журнала «Луч света» — объединение «усилий православной и католической церквей для противостояния еврейско-масонским силам как антихристианским» (в журнале «Луч света» публиковался, в частности, Г.В. Шварц-Бостунич)[64]. Винберг входил в состав неформальной организации, занимавшейся активной пропагандой одного из источников разжигания ненависти к евреям — «Протоколов сионских мудрецов», которые потрясли немецкое общество и руководство НСДАП. Ближайшие соратники Винберга — будущие русские нацисты Сергей Владимирович Таборицкий и Петр Николаевич Шабельский-Борк — стали известными после покушения на либерального деятеля П.Н. Милюкова в марте 1922 года (жертвой этого акта стал отец известного писателя В.Д. Набоков[65]). Некоторые исследователи утверждают, что именно Винберг «помог» нацистам своими сентенциями о том, что «евреев может остановить только физическое уничтожение»[66].

После 1923 года во взглядах Розенберга произошло известное изменение, общее также для Гитлера и других теоретиков партии: Россия из потенциального союзника превратилась во внешнеполитического противника. Со стабилизацией советской власти стало излишним отделять друг от друга правителей и представителей национальной интеллигенции, участвовавших в Гражданской войне и оказавшихся в эмиграции. Если до 1922–1923 годов русская революция интерпретировалась, прежде всего, как продукт «еврейско-большевистского заговора», то позднее ответственность за такой ход истории возлагалась… на «расовые дефекты» самого русского народа[67].

Так, в публикации «Советская Иудея» (в журнале «Мировая борьба», № 2, июль 1924 года) Розенберг утверждал: «В том, что в России были сожжены тысячи имений, что сотни тысяч людей были казнены и вырезаны в бессмысленном порыве разрушения, видно лишь истинно русское начало». В подтверждение этого своего вывода он ссылается на соответствующие примеры и образы из русской литературы (упоминается «Капитанская дочка» А.С. Пушкина, «Идиот» Ф.М. Достоевского, «От двуглавого орла к красному знамени» П.Н. Краснова): «Если я думаю о русской революции, то первое, что мне приходит на ум — так это эпизод из „Идиота“, когда русский из зависти к чужим серебряным часам, без какого-либо морального сомнения закалывает их владельца словно скотину, не забывая перед этим рьяно перекреститься».

Впрочем, Розенберг все еще искренне сочувствует главной жертве революции — национальной интеллигенции: «В течение 1918 года все более или менее зрячие увидели, как спала маска большевистского сфинкса, и выяснилось, что большевизм не был и не является борьбой за социальную идею. Это политическая борьба евреев всех стран против национальной интеллигенции всех народов, чтобы с помощью натравленных против нее низших слоев народа уничтожить ее и на ее место поставить евреев или зависимые от них создания»[68].