Только древняя столица, даже окончательно обезлюдев, не умерла, но стала пристанищем теней. Среди развалин обосновались духи и призраки, которым не было отныне места в других городах. Здесь творились позабытые смертными обряды, здесь продолжала безумствовать пережившая свое время магия. Много странных и страшных дел вершилось в Изирту, вдалеке от человеческих взоров…

– А вот и мы! – весело воскликнул отец. – Не бойся, дружище, выходи. Свои приехали.

Из-за огромной кучи щебня робко выглянуло чудище размером с хорошую лошадь – огромный пес с умными желтыми глазами и большими орлиными крыльями. Тварей такого рода в Средиморье называли дэвами, в Белой Рыси – семарглами, а в других странах – симургами, грифонами и еще по-разному. Имя этого дэва было Белушезиб, и он приходился обоим агабекам давнишним приятелем.

– Здравствуйте, здравствуйте, молодые люди, – приветливо проговорил Белушезиб, который был так стар, что помнил еще времена могущества Атлантиды. – Как поживает ваше племя? По-прежнему развлекаетесь, истребляя себе подобных?

– Случается, – скромно признал Сумукдиар. – На мир снова ползет Тьма. Просыпается кровавый культ Анхра-Майнъю, и все его воинство поднимает голову.

Его не слишком интересовал этот ставший обязательным обмен глубокомысленными сентенциями. Однако сразу приступать к делу было бы нарушением приличий, а потому приходилось произносить малозначительные фразы. Впрочем, на этот раз дэв ответил неожиданным смехом. Это было необычно, и джадугяр насторожился.

– Анхра-Майнъю здесь ни при чем. Он обессилел, так же как Ахурамазда, Зевс, Перун и прочие боги прежних времен, – назидательно поведал Белушезиб. – Старые боги, которые некогда повелевали людьми и демонами, покинули этот скорбный, скучный и неблагодарный мир. На смену им должны явиться новые вершители судеб, но их пока нет, а потому пустующее место торопятся захватить третьестепенные духи вроде того же Тангри-Хана.

– Свято место пусто не будет, – пробормотал Сумукдиар. – А я-то был почти уверен, что тварь, которую зовут Тангри-Ханом, это очередное воплощение Анхра-Майнъю. Он слишком силен и вполне мог бы оказаться наместником Иблиса.

Дэв снова посмеялся, затем ответил:

– Он кажется сильным потому, что не встретил на своем пути по-настоящему серьезного противника и к тому же его поддерживают и подкармливают чудовищные колдуны и демоны Магриба, предавшиеся Иблису… Немногие из прежних приближенных Анхра-Майнъю согласились служить Тангри – мы слишком хорошо помним, что в свите повелителя он был едва ли не последним.

– Но кто-то все-таки согласился? – уточнил Друид.

– Хызр согласился, а я отказался, – равнодушно сказал Белушезиб.

Вздрогнув, Сумукдиар быстро спросил:

– Значит, Хызр все-таки вернулся? Откуда ты знаешь, что он пошел в услужение Тангри-Хану?

Презрительно пофыркав, дэв оттопырил крыло и принялся шумно чесать когтями задней лапы махательную мышцу. Потом проговорил, брезгливо морщась:

– Какой из него хан – тот же Хызр в десять, в тридцать раз сильнее! Ума не приложу, как может он подчиняться этому выскочке Тангри… Но ведь подчинился, смирил гордыню, хотя именно ему, Хызру, подобало бы стать главным земным наместником Иблиса. Но ты спрашивал, откуда я знаю. Наверняка знаю, из первых рук: именно Хызр самолично приходил ко мне и предлагал присоединиться к возрождаемому воинству Тьмы. Я отказался-сказал, дескать, стар стал и немощен.

– Придумал тоже – стар, – хохотнул Сумукдиар, прибавив голосу немного льстивости. – Думаю, с годами ты стал еще сильнее. Сумеешь даже до Акабы меня забросить.

Белушезиб от души расхохотался и проговорил сквозь смех: мол, с этого и следовало начинать, и добавил, что охотно поможет доброму приятелю… Поблагодарив, волшебник вполне искренне заметил, что беседа принесла ему не меньше удовольствия, нежели предстоящее путешествие, которое обещает быть в высшей степени приятным. Удивленный дэв вопросительно поднял пышные седые брови и потребовал объяснить, что именно могло столь сильно заинтересовать могущественного джадугяра в тех немногих малозначительных словах, которые он, старый дэв Белушезиб, успел спросонок произнести.

– Меня обрадовала весть, что твои собратья не спешат поддержать Тангри.

– Пока не спешат, пока, – вздохнул крылатый демон. – Темные мудрецы Магриба надеялись, что мы радостно поддержим их, что мы горим желанием расквитаться с вами.

– Разве это не так?

Прежде чем отвечать, Белушезиб издал короткий безрадостный смешок. Затем заговорил – негромко, задумчиво и грустно:

– Люди так и не постигли нашу тайну, и магрибские тугодумы вслед за вами тоже считают Анхра-Майнъю своим предтечей, повелителем кровавых сил Зла… Да, мы сражались против Ахурамазды. Но мы не желали зла смертным – у повелителя была высокая благородная цель, которая объединила нас и водила в битвы на протяжении многих тысячелетий. Там, где мы побеждали, например в Атлантиде, в Маг-Манне, в других местах, люди не были в обиде, но жили получше и побогаче, чем в самых известных сегодня странах. И так ли уж добр был твой Ахурамазда, который стер с лица океана великий остров, жители которого осмелились отвергнуть идею Света?.. Нет, мы были воплощением Тьмы, но сама Тьма в то время не была Злом! Другое дело – Иблис, Озирис и прочая нечисть, они действительно олицетворяют все низкое и темное, что только существовало когда-либо во всех мирах Вселенной. Как же можем мы, сподвижники великого Анхра-Майнъю, следовать за изувером и самозванцем? – Помолчав, он добавил: – Хотя, наверное, теперь многие последуют за Хызром. Коли Тангри-Хану удалось перетянуть на свою сторону этого могучего гордеца, значит, у него найдется сила, чтобы привлечь к себе и других. Только не догадываюсь я, хоть лопни, что за силой обзавелся Тангри.

«Нетрудно догадаться, в чем истинная сила Тангри-Хана», – подумал Сумукдиар, но вслух этого произносить не спешил. Истина была слишком драгоценным предметом, чтобы беспорядочно раздавать ее тем, кто не в силах самостоятельно постичь очевидное. Белушезиб был невероятно силен в колдовстве, и по яркости его хварно (хоть и окрашенное в мрачные тона) не уступало магическому сиянию, исходившему от самого агабека Хашбази-Ганлы.

Но ужасающая волшебная сила иногда становилась слабым местом дэва – привыкший делать все с помощью своего говве-а-джаду, он забывал, что можно удесятерить могущество, воспользовавшись искусственными приспособлениями. Видимо, так и поступил Тангри – не зря же первый удар Орды сюэней был обрушен на древние царства Хиндустана. А уж там-то имелось чем поживиться грамотному мародеру – например золотыми доспехами Индры…

– Стало быть, тебе в Акабу надо? – деловито спросил Белушезиб.

– Твоя догадливость воистину беспредельна, – снова польстил джадугяр, чем привел старого дэва в состояние блаженного восторга. – Но сначала верни отца в Ганлыбель.

Белушезиб мотнул головой, показывая, что все понял, и взмахнул крыльями, заслонив солнечный свет. Из ноздрей дэва ударили струи фосфорического розового дыма. Подняв на прощание руку, Друид Хашбази сделался прозрачным и вовсе исчез. Затем истекавшая из Белушезиба магическая субстанция обволокла Сумукдиара.