— Александра Ву... — не успел договорить полицейский. Свет в комнате замигал. Лампочки заулюлюкали, а потом эффектно взорвались. Мир, к которому я так стремилась, потух.

Я стою с прикрытыми глазами. Меня слегка штормит. Все объекты плывут. Вокруг какой-то непонятный шум будто я оказалась на вокзале и сильно-маскулинные бомжи дерутся за бананью картонку… а после эту симфонию завершает звук застрявшего комочка шерсти в кошачьем горле. Причём, судя по телодвижениям спереди, комочек сражается за право остаться в тёплых текстурах. Чёрт, я уже в обезьяннике? Из этого плывущего контекста чётко вырывается:

— Александра? — я перебираю ногами, пытаясь стабилизироваться в этом кумаре, и понимаю, что слышу цокот. Я ударила ногой — снова цокот. Насилу выпучиваю глаза, концентрируюсь, и вижу: у меня вместо ноги, да как в принципе и руки — копыто! Сгорел склад с вещдоками? Что за дичь? Что происходит? Я собираю копыта в кучу, напрягаю больной мозг и начинаю осматриваться. Передо мной какая-то старая баба яга с прыщом на носу и мужик в рейтузах и цацках.

Я осматриваю кругом помещение — старый деревянный сруб, поросший мхом даже изнутри. Что-то не сходится. Так не может выглядеть камера. Но, в надеждах на сгоревший склад с волшебной травой-муравой, я всё же решила спросить бабу ягу:

— Вы мой адвокат? — парочка переглянулась. Вместо ответа на вопрос они услышали ослиное: “Иа-иа-аха?”

— Ты кого мне притащила, карга старая? — было понятно без знаний языка.

Бабка подпрыгнула. Краем глаза я заметила зеркало. И на косых трясущихся лапах двинулась к нему. Всё-таки если по каким-то причинам я оказалась ослом у бабки в лесу, то это перспектива получше, чем смертная казнь! Потому что то, в чём обвиняли эту Александру Ву на меньшее не тянуло.

Перепалка между парочкой продолжалась. Я же смотрела на себя в упор: маленькие глаза на огромной морде. Короткая “стрижка” на загривке, торчащее из-под рёбер пузо. Я икнула и цокнула. Конкурс красоты среди ослов бы я не выиграла. Хотела бы посмотреть на состояние зубов, но меня резко взяли за уши и поволокли обратно на место, с которого всё началось.

Бабка, стянув, мои уши вниз, и сделав из меня Настеньку из сказки Морозко, колоритно подчеркнув мои щеки, что были в четыре раза больше чем площадь копыта, прямо мне в глаза спросила, держа какой-то крендель в руках над моей мордой:

— Александра?

Мужик-балерун напрягся. Перо на его красной шапке-тыкве опустилось на пол шестого. Крендель будоражил. Очень хотелось укусить. Я смотрела то на крендель, то на бабку. Нехотя я утвердительно мотнула головой. Открыла пасть, но вместо того чтобы получить вожделенный кусок хлеба, крендель разломили надо мной и посыпали крошками. Мне кажется, я попала в какой-то глупый мир. Кто ж так крендели ест? Я закатила глаза и в этот предательский момент мне в моё глазное яблочко попала крошка. Да ещё и с солью. Ишачий визг стоял на всю опушку.

— Александра? — ещё раз меня переспросили.

— Александра, Александра, — ответила я. Всё равно же ни черта не поймут. Слёзы текли рекою. Ну бабка старая! Ну дурында!

— Ну и хорошо, — ответил мужской голос. Я подскочила. Теперь я была в своём теле.

— Ренесан, — обратилась бабка к балеруну, — Вот видишь, я же говорила, что произошла какая-то ошибка. Она — Александра.

Ренесан подошёл ко мне и взял за щёки своей мужицкой лапой:

— Ты же говорила, — сказал он, обращаясь к бабе Яге, — Что будет агнец божий! — осёл внутри меня заржал.

— Так так и есть! — бабка подбежала ко мне, и начала словно лошадь на базаре расхваливать: поднимать то руку, то ногу. Неприятненько, — Смотри, какая холёная, — она погладила кожу на моей руке, — Смотри, какая высокая и стройная, — ей-богу ей бы в салоне авто работать. Брички бы расходились только так по рукам покупателей! — А волосы, — она дёрнула меня за косу, — Тёмные, сильные, длинные, густые.

Ренесан убрал от меня руку. Я размяла губы.

— Чтобы завтра она была на месте! Я сам лично присмотрю за выполнением задания! Поняла, Ядвига? — Ренесан отошёл от меня.

— Александра, — потянула меня за волосы вниз бабка Ядвига, — Ты вернёшься к себе домой, только если сделаешь то, что мы тебе скажем! — я посмотрела на неё. И улыбнулась внутри. А кто сказал, что я хочу обратно? Не-не-не, мне тут перекантоваться надо пока настоящую Александру Ву чикают.

Балерун ткнул в нас с бабкой угрожающе-указательным пальцем и, слегка подпрыгнув, выпорхнул, хлопнув дверью. Интересно, осыпались ли стразы с его пухового набитого заду от этого “па”, а то эти подгузники-шары на ляжках я по-другому назвать не могу. Надо бы поискать на полу чуть попозже, а то вдруг удача улыбнулась мне и парочку таких каменьей я смогу использовать для подъёмных здесь.

— Александра, — злостно посмотрела на меня Ядвига, — На! — она стянула с кушетки мешок из-под картошки, не больше, и кинула мне в лицо, — Оденься, а то сейчас ещё мне всех духов распугаешь!

Я посмотрела на мешок с тремя дырками: горло, две руки. И… Без вопросов натянула.

— Ты что? — спросила меня косматая полторашка.

— Женщина, мы не перешли ещё на этот этап близости, поэтому прошу обращаться ко мне на “Вы”, — я высоко подняла голову, а она плюнула мне под ноги. По бабкиным просчётам эта попаданка должна была бы минимум взъерепениться.

Ядвига сграбастала мою руку и повела на улицу. Свет сильно ударил в лицо. Я зажмурилась. Передо мной возникли огоньки. Как бы не прожгла сетчатку… Бабка остановилась и опять резко дёрнула меня вниз.

— Садись! — она приказала мне, указывая на пенёк рядом с кострищем. Очень даже красиво здесь. Аутентичненько. Мотыльки продолжали плясать передо мной. Может это ослиные пережитки? Протёрла глаза.

— А теперь слушай меня! — бабка что-то крикнула на ивритском и мотыльки, что я считала слепыми пятнами, закружились вокруг неё. Через секунду костёр запылал. Мотыльки, будто невесомая золотая пыль потащили котёл с жидкостью на огонь. Оу… Да тут ещё и ол-инклюзив. Картошку фри не передадите?

— Слушаю, — я сложила ручки на колени. Почему я так спокойно восприняла перемещение и попаданство в другой мир? Да потому что для меня, как для кодера всё очевидно: мы в матрице. И если есть одна модель, значит, очевидно, есть и аналогичная-аналогичная-аналогичная ей. Как фрактал. Множество, обладающее свойством самоподобия. Следовательно, нет конца и края этим повторениям. А что ещё важнее — если я сюда попала, значит, смогу и выйти. Только решать, когда именно буду я, а не какая-то бабка с балеруном.

Ядвига скривила нос. Чует-чует что-то не то.

— В общем ты попала в Тауриэль.

— Страна? Планета? — я скептически посмотрела на бабку.

— Нет. Это Тауриэль. Если очень просто по-твоему, то можешь считать это миром. Но это очень глупое описание, — она с отвращением посмотрела на меня, — Как для тупых детей, — я пожала плечами. Порой книги “для чайников, по которым можно только постучать, а после поплакать от тупого звука” — самые лучшие. И меня не переубедить.