– А в зеркальном отражении ты еще красивее, – стараясь себя не выдать, произнес я.

«Ты должен во мне что-то исправить. Я знаю, что будет очень больно, но без твоей помощи мой дар меня уничтожит. Это «что-то» способен видеть лишь ты», – передала она.

Увы, мои мысли Маргарита не слышала. А ведь я понятия не имел, что именно и как должен делать. Во сне помогли ладони, которые сейчас немного покалывало. А как быть здесь?

– Может, моя память затерялась где-то в зазеркалье? И ты должен достать ее оттуда?

Она снова улыбнулась, заставив учащенно биться мое сердце.

Принципиально не верю в любовь, вот уже два года. Страсть – да, без нее никак: что природой заложено, от того никуда не деться. Она и придумана для того, чтобы продолжался род человеческий. Влюбленность – может быть, хотя ее, скорее, следует отнести к составной части той же страсти. А любовь… Ну есть такое женское имя.

– Ладно, давай попробуем! – Я усадил девушку на стул перед зеркалом и, как заправский экстрасенс, начал водить руками над прической пациентки.

«А ведь она по-настоящему красивая! Насте до нее расти и расти. Вот только молнию на костюмчике можно было и поглубже расстегнуть. – Глаза прикипели к импровизированному декольте ее наряда. – Представляю, какая она в вечернем платье!»

Спроси меня кто-нибудь, что я вкладываю в понятие женской красоты, пожалуй, и не отвечу сразу. Наверное, если рядом с девушкой у тебя перехватывает дыхание, если ты ощущаешь легкость, словно за спиной выросли крылья, если… По-моему, я снова полез в высшие сферы. Эдак еще докачусь до того, что действительно существует такое чувство…

«Ты хоть скажи, что проводишь сеанс лечения, во время которого надо молчать. А то уставился в зеркало, того и гляди дырку в нем прожжешь. Хочешь, чтобы наши наблюдатели решили, что ты в меня влюбился?» – В глазах гостьи промелькнули лукавые огоньки.

«А что, не имею права?!» – взбунтовался я, но вслух произнес совершенно другое, добавив в голос таинственности:

– Рита, сейчас я попробую проникнуть в ваше подсознание. В это время вам нужно сосредоточиться на чем-то очень светлом и приятном. Разговаривать категорически воспрещается.

– Слушаюсь, целитель.

«А ты пока слушай меня. Синий камень кое-что нашептал всем нам. У меня с ним был, пожалуй, самый длинный разговор. Поэтому я так и ждала встречи с тобой. Жаль, ты не владеешь мыслеречью, но «да» и «нет» будешь обозначать глазами. Моргнешь – положительный ответ, посмотришь наверх – отрицательный. Понял?»

Я моргнул.

Интересный у нас на первом свидании разговор получился. Следуя общепринятому постулату о женской любви ушами, обычно я говорю без умолку, а тут – весь внимание. Ловлю каждое слово, хоть предмет моего обожания рта не раскрывает. Твою ж озабоченность и мать ее наготу на пляж нудистов! Причем не только слушаю, еще и работаю при этом.

От прикосновения моих ладоней зримый лишь в зеркале поврежденный цветок очень медленно восстанавливался. В некоторые моменты это причиняло девушке страшную боль, особенно при наращивании резных прожилок лепестка. Иногда ее мысленные крики наполняли мое сознание до краев, но оторвать руки от работы я не мог, опасаясь, что тонкий хрусталь, видимый только в отражении, рассыплется от первого же неосторожного движения. Во время этих приступов она прерывала свой беззвучный монолог. Затем возобновляла снова.

«Насколько я смогла разобраться, камень является спасательным кругом для людей в том шторме, который на нас надвигается. Однако он не может дать свою силу каждому. Что-то в нас настолько испортилось, что при соприкосновении с даром ведет к погибели. Как, например, случилось со мной. Без тебя мне бы оставалось жить не больше месяца…»

Она говорила с такой уверенностью, что мой скептицизм сдавал одну позицию за другой. В самом начале монолога пациентки внутренний голос еще напоминал о себе едкими комментариями типа: «Во дает! Неужели и сама в это верит?» Потом он замолк. Я полностью ушел в слух и в работу. Между прочим, очень тяжелую.

Казалось бы – стоит человек, держит над головой красавицы ладони, пялится в зеркало и ничего не делает. Но у этого человека взмокла спина, покраснели глаза и начало ломить шею и спину. Вдобавок появилось какое-то жжение в груди. Ощущения, прямо скажу, не из приятных, но осознание того, что мои действия должны спасти жизнь Риты…

А ведь получалось! Лепесток что-то забирал из моих ладоней, восстанавливая свою структуру, и к нему возвращалась яркость красок, появлялся блеск…

Первые успехи не могли не вдохновить. Откуда и силы взялись? Движения стали более уверенными, энергия, с начала сеанса мелкими разрядами поступавшая ко мне через пальцы, потекла ровными потоками прямо из воздуха – того воздуха, что окружал нас в зазеркалье.

«…На сегодняшний день на Земле открыто пять посылок, – продолжала она, – но лишь в России после вскрытия камня выжили все шестеро участников. С твоим даром (не знаю пока, в чем он заключается) – только один».

Я закончил восстановление поврежденного лепестка и убрал небольшие вкрапления с остальных. Ее цветок засиял. Теперь он был похож на те, которые являлись мне во сне. Девушка как раз подходила к концу своего рассказа.

«Постарайся сам разобраться в себе. Не думаю, что твой дар направлен лишь на исправление повреждений, причиненных синим камнем».

– Рита, все, что мог, я сделал. Как самочувствие?! – прервал я затянувшееся молчание.

– Семен, ты волшебник. Я вспомнила. Синий камень, туман. Я определенно все вспомнила! Надо срочно рассказать Ангелине Львовне.

«Пока они будут возиться со мной, у тебя есть возможность отдохнуть, – сообщила она, выходя из номера. – До встречи. Когда завтра к тебе придут, не рассказывай им все, что от меня услышал. Вряд ли поверят и могут сделать больно».

Оставшись в комнате один, я уселся на ее место и глянул на свое отражение. Белый диск (во сне я таких не встретил) в окружении зеленоватых хрустальных лепестков был виден отчетливо. Поврежденными они не выглядели, но по поводу чистоты… Тут следовало немного поработать. Почему-то мне захотелось добиться такого же сияния, как у Маргариты.

«А-а-а! – Хорошо, что я знал, чего ожидать, иначе бы крик вырвался наружу и привлек внимание наблюдателей. Боль действительно была адской. Но ведь девушка стерпела. Самолюбие не позволило опустить руки. – Зайцев, не будь тряпкой. Ты должен вытерпеть!»

Процедура очищения заняла полчаса. Пару раз пришлось до скрежета в зубах стиснуть челюсти, чтобы не заорать, но результат был достигнут. Цветок засверкал. Почему-то мне этого показалось мало. На белом диске имелось несколько едва заметных пятнышек, от которых тоже хотелось избавиться.

– Ай! – Вот тут я не удержался.

Ладонь обожгло так, будто ее сунули в кипяток.

«Так тебе и надо, нечего грязными лапами лезть в душу!»