За всю жизнь Стиви летала на самолете всего несколько раз, когда навещала бабушку с дедушкой во Флориде. Этот выглядел совсем не так, как те. Он был совсем крохотный. Мужчина в белой рубашке и капитанской фуражке махнул им рукой, предлагая подняться по четырем ступенькам, вделанным в крышку распахнутого люка. Дверь, если ее можно было так назвать, больше напоминала небольшой лаз для хоббитов. Чтобы скользнуть в нее, Стиви пришлось втянуть голову в плечи и прижать к груди рюкзак. Мир в салоне самолета лучился спокойными, кремово-белыми тонами. Сидений всего было шесть: два по ходу самолета и четыре, сгруппированных вместе по два, расположенных друг к другу лицом. Эдвард Кинг устроился в одном из них и предложил Стиви сесть напротив. Она расположилась по другую сторону небольшого прохода.

— Тебе понравится, — сказал он ей. — Если летишь на частном самолете, никогда не хочется возвращаться обратно. Наслаждайся, это интересно.

В салон вошел телохранитель, сел в одно из кресел по ходу движения, вытащил книгу и начал читать. Вслед за ним на борт поднялись капитан и второй пилот, один из них закрыл за собой дверь. По мнению Стиви, все было как-то… слишком просто. Просто небольшой люк, захлопнутый каким-то парнем. Он повернул рычажок, не более того. Пилоты нырнули в небольшую кабину, ничем не отгороженную и открытую всем взорам. Россыпь огоньков контрольных приборов ярко выделялась на фоне темного неба за передним стеклом. Вообще-то видеть кабину не полагается, и уж тем более не полагается к ней запросто подходить.

Один из пилотов откинулся назад и спросил:

— Что-нибудь нужно, босс?

— Тебе как, Стиви? — сказал Эдвард Кинг. — У нас есть газировка и снеки. Хочешь кока-колы? Есть поистине замечательные чипсы. Мне нравятся вот эти. Есть я их не могу, холестерин, но…

Стиви не отказалась бы от кока-колы и первосортных картофельных чипсов, которые он протянул ей в корзине, — высшего качества, крупно порезанных, выпускаемых ограниченными партиями на любой вкус, из тех, что стоят никак не меньше доллара. Но ей не хотелось больше ничего брать у Эдварда Кинга, следуя правилу Страны чудес: ничего не есть и не пить.

Видя, что Стиви не собирается угощаться эксклюзивными чипсами из его корзины, Эдвард Кинг пожал плечами и засунул их обратно за сиденье.

— Думаю, можно лететь, — сказал он.

Вот так. Ни объяснения правил безопасности, ни даже просьбы пристегнуть ремни. Крохотный самолетик двинулся вперед, вырулил на взлетно-посадочную полосу и стал набирать скорость. Питтсбург понесся мимо размытым пятном, а Эдвард Кинг учтиво восседал на своем кремово-белом кожаном троне и тыкал пальцами в телефон. В телефон. На борту воздушного судна.

Здесь правила не имели значения.

Когда самолет мягко оторвался от земли, Стиви почувствовала, что внутри у нее все сжалось от страха.

Один из пилотов отклонился назад и сказал:

— Нас немного потрясет. Из-за небольшого облачного покрова. Пройдет минут через десять или около того. То же самое может повториться еще раз, когда будем в Вермонте. Погодные условия там сложные, к тому же над горами можно пару раз попасть в воздушные ямы. Причин для беспокойства нет.

Маленькие самолетики всегда терпят крушение, разве нет? Крохотное воздушное суденышко несколько раз слегка подпрыгнуло в воздухе, и Стиви тут же поняла, насколько смешная вещь — жизнь. Вот сейчас она порхала на ветру рядом с худшим человеком, которого только можно было представить. Если бы самолет упал, вместе с ним упал бы и Эдвард Кинг. Она была к такому готова? Будь у нее выбор, захотела бы она, дабы он с грохотом рухнул на какое-нибудь поле, чтобы уничтожить Эдварда Кинга? У нее хватило бы решимости сверзиться с неба, чтобы спасти Америку? Мозг девушки выплевывал странные идеи.

— Зачем вам это? — спросила она.

Слышать свой голос в этом тихом, изящном самолете было необычно.

— Ты заговорила! Я рад. Думал, возможно, ты заболела. Может, все-таки выпьешь кока-колы?

— Зачем вам это? — повторила Стиви свой вопрос.

— Ты имеешь в виду: зачем мне возвращать тебя в Эллингэмскую академию на личном самолете?

«Да, самодовольная скотина, именно это я, конечно же, и имею в виду».

— В общем… — сказал Эдвард Кинг, кладя телефон во внутренний карман пиджака, — я думаю, твое место там.

— Значит, такую услугу вы можете оказать кому угодно? — спросила она.

— Нет, — с легкой усмешкой ответил он, — конечно же, нет. Я знаю, Стиви, ты очень умна. И ценю. Знаешь что? Возьму-ка я, пожалуй, пакетик этих чипсов. Я ем их только в самолетах. Сам не знаю, почему… Но один пакетик…

Стиви увидела, что он обратно вытащил корзину и внимательно изучил ее содержимое с радостной, тренированной увлеченностью политика, которому приходится изображать интерес ко всему, что преподносят на его пути люди: к пирожным и ужинам в складчину, к презентациям детей и стариков, к церемониям для тех, с кем он совершенно незнаком. Профессиональная улыбка, строгое понимание того, когда взять паузу, а когда перебить другого оратора, чтобы вновь переключить интерес на себя, умение делать все это так естественно и свободно, что, когда из такого человека сочится этот яд, все говорят: «Ну какой милый, простой парень; любит чипсы, как и все остальные».

Поэтому она подождет. И ничего не скажет. Стиви устроилась удобнее в кресле, которое приняло ее, потому что было дорогим и принимало все, что навязывал ему тот, кто в нем сидел.

— Звучит необычно, — произнес Эдвард Кинг, вынимая из корзины зеленый пакетик, — вкус маринованного огурца с укропом. Удивительно вкусно.

Он распечатал пакетик и вытащил своими длинными пальцами пластинку картофеля. Его ладони так напомнили Стиви руки Дэвида, что у нее по коже поползли мурашки. Длинные и элегантные. Руки, которые идеально ложатся на шею.

— Первая причина того, что я лично везу тебя в Эллингэмскую академию, — сказал он, когда положил пластинку в рот и начал жевать, — заключается в том, что ты проделала исключительную работу, разобравшись, что случилось с Хейзом Мейджором. Я отец, Стиви. Мой сын тоже учится в этой школе, и я переживаю, как все остальные.

«Так переживаешь, что сын, вместо того чтобы претендовать на родство с тобой, заявил, что ты умер».

— Стало быть, вот так, — добавил он, — и, поскольку ты справилась с этой задачей, мне от тебя кое-что понадобится. Я нуждаюсь в твоей помощи.

Из небольшого вентиляционного отверстия в стене лился прохладный воздух. Стиви вдохнула, вобрав в себя его поток.

— Знаю, знаю, ты не хочешь мне помогать. Я кое-что слышал о тех фокусах, которые ты проделала с местным волонтерским офисом. Изменила телефонные номера, в итоге все бросились звонить в сеть океанариумов «СиУорлд» и магазин «Эмерикен Герл» со всеми его куклами. По правде говоря, получилось очень смешно. Я не имею ничего против. Так веселее жить. Но при этом знаю, что тебе не захочется делать ничего для продвижения моих политических интересов, потому что мы… придерживаемся разных позиций.