Эскадрилья летит хорошо известным маршрутом на Ленинград вначале над «своей» территорией, как бы по направлению, но значительно правее железной дороги, затем пересекаем Неву между городом и Шлиссельбургом и берем курс строго на запад на Горелово. Пролетая над южными подступами к Ленинграду, видели дымы и огни ночных артиллерийских перестрелок, кое-где – пожары. Заработала зенитная артиллерия, но в темноте на двухкилометровой высоте мы вне прицельного огня. Легкая дымка и облачность на высоте тысяча метров нам только на руку. Дружно ударили по предполагаемому складу. Странно, но после разворота лично я не видел больших очагов возгорания или взрывов, может, напутала разведка или немцы бросили дезинформацию, возведя ложные цели. По позициям их артиллерии мы все-таки попали и налет можно считать успешным. Разворачиваемся над осажденным городом, не дали бы свои «прикурить», и уходим в юго-восточную мглу. На Кесову Гору вернулись все, если так пойдет и дальше, значит, наш «старичок» еще может поработать ночником. Пока мы были на задании, наш аэродром подвергся ночной атаке, поврежден один самолет – «баш на баш», что называется.

Автор дневника погиб в ночь на 5 января 1942 года при атаке аэродрома Двоевка. Посмертно экипаж был награжден Орденами Красной Звезды. Превентивная атака немецкого аэродрома в ночь на 22 июня 1941 года советской бомбардировочной авиацией не находит документального подтверждения.

Здравствуй дорогая Марта, пишу тебе первое письмо с нового места службы и с того самого момента, как мы расстались. Уж больше трех месяцев, как закончился мой отпуск и я видел тебя и детей в последний раз. Отпуск – дело хорошее, на службе только и считаешь дни, когда сможешь вернуться к семье, а дома все равно не забываешь о долге, тем более что сейчас идет война.

Как там Рольфи и Ильзе, как ты, дорогая? За меня можете не переживать, ведь война скоро закончится, хотя знаю, милые вы мои, что всегда переживаете за меня, даже во время работы в Люфтганзе. Но ведь небо – это мой второй дом. К тому же после призыва мне удалось успешно отлынивать от участия в боях, вначале отсиживаясь три месяца в школе бомбардировщиков, а затем еще столько же – в школе боевого применения на Хейнкеле-111. Возможно, Рольфи как мужчине будет интересно. самолет, на котором летает его отец, – двухмоторный бомбардировщик. В учебной школе я налетал на нем сорок часов ночью и пятьдесят часов днем по маршруту, а в школе боевого применения еще пятьдесят пять часов на отработку тактических приемов боевого применения, так что ваш папа вполне подготовленный летчик. Учитывая мой предыдущий налет на линиях Люфтганзы, мне присвоили офицерскую птичку с дубовыми листьями.

До настоящего момента все было рутинно и определенно, и сообщать особенно нечего. Только прибыв к месту боевой службы, я решил писать вам, мои родные, эти письма, чтобы вы всегда знали, чем занимается и где находится ваш муж и отец.

Мое новое место службы Элевсин – греческий порт недалеко от Афин, здесь расположен военный аэродром. Городок небольшой, но древний, основан прародителями греков – ахейцами – и известен мистериями в честь богинь плодородия. Место необычайно красивое своей природой. лазурная вода, горы, и много исторических сооружений. Интересно, что в средние века его разрушили наши предки – готы, и теперь здесь мы – может быть, не совсем удачное сравнение. Мы ведем себя достойно, и нам не до пьяных шествий и оргий, коими славились греки. После войны мы обязательно посетим Элевсин всем семейством. Рольфи будет интересно.

Часть, в которой я служу – Вторая Группа 26-й Бомбардировочной «Львиной» эскадры. Рядом в Афинах находится штаб. На следующий день после прибытия я лично познакомился с командиром группы майором Бейлингом. Командир не произвел на меня приятного впечатления.

Немногословный, он кажется серой мышью, старающейся держаться в тени, хотя и пользуется уважением подчиненных как опытный морской летчик. А вот штаффелькапитан производит впечатление рубахи-парня – веселого и открытого, к тому же, узнав о моем налете на гражданских линиях, он проникся ко мне уважением как к коллеге. Не зря же в часть я прибыл сразу лейтенантом.

Мой экипаж – это еще четыре человека, все приятели по школе боевого применения. штурман Мильх, стрелок-радист Шперлле, нижний стрелок Фукс и бортовой стрелок Майер. С конца мая мы приступили к тренировочным полетам на Хейнкеле. Мы слетанный экипаж, но местные условия требуют некоторой подготовленности. Группа специализируется на борьбе с кораблями. Мой новый самолет, только что покинувший заводские цеха, украшенный эмблемой со львом с красной литерой «N» – и торпедоносец этого года выпуска, несущий две торпеды или более двух тонн бомб на внешних бомбодержателях.

Нам не удалось поучаствовать в битвах над Родосом и Критом, а сейчас период некоторого затишья, зализывания ран и подготовки к новым компаниям. Нас готовят для действий над Средиземным морем, англичане самонадеянно считают его своим озером.

Посещая элевсинские развалины, я не мог не задуматься о проблемах и противоречиях европейских народов. Немцы, англичане, французы, скандинавы – мы имеем одни корни и должны бы жить в мире, но жесткая конкуренция развитых наций, живущих на столь ограниченном участке земли, именуемой Европой, заставляет каждый народ бороться за лучшее место под солнцем. А какое здесь солнце. южное и жаркое, да и луна теплыми летними ночами похожа на белую баварскую сосиску из пивной старика Мозера, только что вынутую из воды.

Кроме полетов, мне приходится заведовать технической частью, так что работы хватает.

Обнимаю, поцелуй от меня детей, твой Herzblatt.

Здравствуйте, родные. На дворе вечер, точнее, уже ночь, стемнело, и у меня появилась минутка написать несколько строк.

Сегодня подняли в пять утра. Дали умыться, выпить кофе и сразу в штаб. Кофе помогает плохо, глаза слипаются, а мозг усиленно пытается пробудиться.

Сегодня, 14 июня, мой первый настоящий боевой вылет. Нас отправляют неожиданно, выделив на подготовку мало времени. Наша цель – Средиземное море по направлению на Хальфая – песчаный перевал на пути из Египта в Ливию, удерживаемый африканскими войсками Роммеля – думаю, самого талантливого нашего полководца. Британские истребители, имеющие господство в воздухе сильно активизировались в последние дни, и с востока томми стягивают силы, скорее всего, они попытаются выбить Роммеля с перевала и двигаться на Тобрук. Наша задача – воздушная разведка моря и прибрежной полосы – если позволит запас топлива, а в случае чего – нанесение удара по судам или англичанам в районе Хальфая. Летим одним звеном из трех самолетов без всякого прикрытия – выполняя разведывательный полет, не стоит привлекать к себе внимания, да и расстояние не для истребителей. На подвеску прямо с тележек техники цепляют две тонны бомб, на случай обнаружения цели. Взлет в 7.15 по берлинскому времени.

Первый вылет на боевое задание, пока нет прямой угрозы, по сути, ничем не отличается от любого тренировочного, но нервозность чувствуется, экипаж молчалив и сосредоточен, даже всегда веселый стрелок-радист Шперлле не подает признаков жизни. Эта нервозность вносит рассеянность, из-за которой даже обычные отработанные до автоматизма манипуляции с настройками двигателя делаю с опозданием. Заметив вдалеке береговую линию, мы разошлись, чтобы одновременно видеть большую площадь. Штурман кричит. «Вижу цель!» – и начинает заводить меня на курс. Истребителей в небе не было, зато открыли огонь зенитки. Стреляют не плотно, плюс наша высота пять тысяч пятьсот метров, так что все должно быть нормально.