Чугун старался открыть дверь. Гундосов стонал.

— Гундосов, что с тобой? — спросил я.

— Он меня раздавит! — орал Гундосов. — Я уже с трудом дышу! А-а-а!

— Хватит орать! — сказала Тоска. — А то я сейчас так заору, что мало не покажется!

От голоса Тоски дзинькнули стекла, и Тоска прикусила губу.

— Помогите… — Гундосов перешел на скулеж.

Я кивнул Радисту. Радист отстранил Чугуна и правой рукой пробил в двери круглую аккуратную дырку. Попробовал войти, но не получилось.

— Что? — спросил Чугун.

— Войти нельзя, — сказал Радист. — Вся комната заполнена.

— Чем? — поинтересовалась Тоска.

Я заглянул в пробитую дырку. И увидел Дохода. Вернее, его мускулы. Вся комната была заполнена мускулами Дохода.

— Комната заполнена Доходом, — ответил я. — Доход везде. Справа, слева — везде, короче. Он разросся до таких размеров…

— Помогите! — снова заорал Гундосов. — Погибаю!

В этот раз в голосе Гундосова послышалась настоящая боль.

— Я не виноват! — проскулил Доход. — При чем здесь я? Оно само…

— Ломай дверь, — попросил я Радиста.

Радист легко разломал дверь. В коридор выставилась рука Дохода. Это была огромная рука, таких рук я не видел ни до, ни после. Сверхрука. Рука сжалась и случайно схватила Чугуна за шкирку. Чугун завизжал и цапнул руку за палец.

— Ой! — вскрикнул Доход из-за двери.

Доход пошевелился, и дом вздрогнул.

— Не двигайся! — крикнул я. — Дом развалишь!

— Не двигайся! — завизжал и Гундосов. — У меня сейчас кишки вылезут!

Доход замер. Пальцы разжались, и Чугун сполз на пол. Он неожиданно громко гавкнул и скатился по лестнице.

— Надо что-то делать… — сказал Радист.

Рука Дохода снова сжалась.

— Гундосов, ты где? — спросил я.

— У стены…

— У какой стены?

— У правой… ой, нет, у левой!

— Радист, иди в соседнюю комнату, выломай кусок стены и вытащи его. А ты, Доход, не шевелись!

— Хорошо, — вздохнул Доход. — Не шевелюсь…

Радист направился в комнату, и оттуда послышались мощные удары.

— Обстановка осложняется, — прошептал я Тоске. — Они превращаются все дальше. Ты сама вообще как?

— Нормально, — так же шепотом ответила Тоска. — Только вот горло болит. И говорить боюсь. От моего голоса все разрушается.

— Молчание — золото, — сказал я. — Народная мудрость…

— Готово, — выглянул в коридор Радист. — Отверстие порядка пятидесяти сантиметров в диаметре, достаточное для перемещения…

— Теперь вытащи его, — велел я. — Только осторожно.

Радист скрылся в комнате. В комнате завизжали. А потом заорали.

— Не его! — орал Гундосов. — Не его тащи, меня тащи!

Я заглянул в дверь. Радист пытался вытащить через отверстие диаметром пятьдесят сантиметров Дохода. За ногу.

— Гундосова вытаскивай! — я тоже заорал. — Гундосова!

Радист бросил ногу Дохода, просунул руки в дыру и рывком выдернул Гундосова. Гундосов был помят, сплюснут, исцарапан и вообще изрядно потрепан. Будто его засунули в бочку и сбросили с горы.

— Плык, — сказал Гундосов и сел к стене.

— Ему надо подышать, — сказал я. — Вынесем его на улицу.

Радист молча поднял Гундосова с пола, закинул на плечо и потащил вниз.

— И нам тоже надо подышать, — я повернулся к лестнице.

— А я? — пронюнил Доход. — Бросаете меня? Я тут застрял. Если вы меня не вытащите, я начну ворочаться!

Бросать Дохода было нельзя, он начал бы ворочаться. И разнес бы весь дом. Пришлось расширять дверь. Вернее, разламывать стены. Впрочем, с этим проблем не было — Радист ломал стены легко. Каждым ударом пробивая дыру в кулак. Мы выбили в стене дыру с гаражные ворота, и Доход с трудом в нее протиснулся.

Чугун сидел возле дивана с напряженным видом. Дохлые барсуки были завернуты в покрывало, судя по серьезному выражению лица, Чугун их охранял.

Мы с трудом спустили Дохода в гостиную и пристроили его между камином и проходом на веранду. Накрыли палаткой — в свою одежду он уже не влезал. Доход вздохнул и с грустью посмотрел на диван.

Чугун зарычал.

— Ты чего?! — обиженно спросил Доход.

— Чего-чего, — усмехнулась Тоска. — Добычу свою охраняет.

Чугун зарычал еще более угрожающе.

— Да ну тебя, — обиделся Доход и отвернулся к стенке.

Тоска тоже вышла. И Радист. Доход тоже хотел выйти, но не нашел в себе сил подняться на ноги. Чугун остался. Поглядывал на меня, ждал, когда я уберусь. Чтобы остаться наедине со своей дохлятиной.

— Чугун, — сказал я, — пора поговорить серьезно. Пока ты тут барсуков тиранишь, мы можем друг друга поубивать…

— Они меррзкие! — сказал Чугун. — И их очень много. Их надо уничтожать!

— Я хочу с тобой о Выключаторе поговорить…

— Бррат скорро прридет, он с тобой и поговоррит. О чем хочешь…

Чугун неожиданно замер, подергал носом и выскочил на улицу.

— Эй, Куропяткин, — позвал Доход. — Я есть хочу…

Тут я вспомнил про оставшуюся на берегу стряпню и рванул со всей дури к озеру. Опоздал. Картошка с тушенкой сгорела. Напрочь. Это меня разозлило, я схватил котел и зашвырнул его в воду. Котел булькнул. По воде пошли радужные кольца.

Я подумал, что пусть Чугун подавится своей тысячей, если всем на все наплевать, то и мне на все плевать. И я взял маленький котелок и отправился в лес искать мяту и другие успокоительные травы.

Окрестности Чертова омута оказались богаты всяким целебным сырьем. Поговаривали, что в окрестностях озера можно найти даже разрыв-траву, способную открывать все замки и ломать все преграды. Разрыв-траву я не нашел, а нашел дикую мяту, куст валерианы и куст смородины. Нарвал мятных листьев, выкопал валериановый корень, нарубил черенков из смородины. Бросил это добро в котелок и заварил себе успокоительную бурду.

Когда бурда остыла, я выхлебал полкотелка. Мне полегчало. Нервы укротились. Я улегся на мягкий мох и лежал, наверное, часа полтора, наблюдая за облаками. Это тоже успокаивает.

Насмотревшись на облака, я слил остатки успокаивателя в бутылку и вернулся к дому.

Там вроде все было спокойно, народу видно не было, то ли разбрелись все, то ли спали по комнатам, то ли вообще не знаю что. Тренировками на выживание никто не занимался. А из гостиной раздавался свист Дохода, Доход спал, лежа на полу.