–Когда?– спросил Конрауд и посмотрел на резинку, которую теребила девушка.

–Что?

–Когда он позвонил и попросил об этом?

–Нууу, эдак через несколько дней.

–После того, как начались поиски Сигюрвина?

–Да.

–Вы уверены? Именно после начала поисков? Это очень важно.

–Да. После того, как все бросились его искать.

–А он сказал, куда пойдет?– спросил Конрауд.– Куда Хьяльталин собирался идти в тот вечер?

–Он сказал что-то насчет встречи с другом и каких-то вин.

Конрауд уставился на нее.

–Вин?

–Да.

–А может, он сказал «Сигюрвин»?

–Не знаю. Что-то там насчет вин.

–Я вас не понимаю: куда и зачем Хьяльталин в итоге ходил?

–Да не знаю я. Я не расслышала.

Адвокат Хьяльталина, потребовавший, чтоб задержанного отпустили, догадался, почему он попросил девушку соврать о нем после того, как начались поиски Сигюрвина. Его логика была такова: Хьяльталин подозревал, что в исчезновении Сигюрвина обвинят именно его, так как у них был совместный бизнес и они поссорились,– так что ему захотелось защитить себя. Конечно, получилось у него нелепо, по-дурацки, зато все было весьма понятно и по-человечески. Если б он попросил девушку солгать до того, как было заявлено об исчезновении Сигюрвина, все выглядело бы совсем по-другому. Тогда можно было бы предположить, что он что-то знал о его судьбе.

Время, которое назвала девушка, было довольно-таки точным, и если верить ей, то Хьяльталин вполне мог прийти прямо в фирму к Сигюрвину и застать его там. И тут Хьяльталин изменил свой рассказ. Сейчас он вдруг вспомнил, что поговорил с Сигюрвином на стоянке, а оттуда пошел к женщине, называть которую он не хотел, потому что она была замужем.

Конрауд посмотрел на Библию в тюремной камере и задумался, читал ли ее Хьяльталин, известны ли ему слова из Евангелия от Луки: «Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом».

–Я ее каждый день читаю,– сказал Хьяльталин, заметив, что Конрауд не сводит глаз с книги.– Она мне очень помогает.

7

Скорее всего, Хьяльталин заснул. Он закрыл глаза, дыхание стало размереннее. Конрауд молча сидел у его постели и думал, что ему, вероятно, недолго осталось. Вид у него был очень усталый и бледный, почти белый, как известь, цвет явно свидетельствовал о том, что болезнь побеждает его.

–Ты прошлое вспоминаешь?– раздался хриплый голос Хьяльталина, все еще лежащего с закрытыми глазами.– Я вот часто вспоминаю. Нехорошее было время.

–Да вроде ты нормально его пережил,– сказал Конрауд.– Им хочется узнать, как ты его на ледник затащил. Тебя задержали две недели спустя после исчезновения Сигюрвина, так что у тебя было достаточно времени, чтобы спрятать тело.

Хьяльталин открыл глаз и долго смотрел в потолок. Затем он не спеша поднялся и сел на край нар, закрыл лицо руками, тяжело простонал, провел рукой по лысой голове и посмотрел на Конрауда.

–Я на тот ледник и шагу не делал,– прошептал он слабым голосом.– Конрауд, ты это прекращай. Мне ведь уже недолго осталось.

–В то время у тебя был джип.

–У всех были джипы. Не надо со мной так. Конрауд, ты должен был раскрыть это дело. Только посмотри, что ты со мной сделал. Ты меня просто убил. Ведь то, что у меня было – это не жизнь. На меня все смотрят как на убийцу. Все думают, что это я его укокошил. На меня все пялятся, и… вот как ты думаешь, Конрауд, каково это? Как, по-твоему, жить с этим? В этом аду? Ты должен был найти того, кто сделал это. А ты этого не сделал – слабак несчастный! И все вы слабаки. Все до одного! Придурки никчемные!

Конрауд почувствовал, насколько обессилел Хьяльталин, и молча сидел, слушая этот шквал обвинений. Ему было жаль своего собеседника, он понимал, что тому пришлось хлебнуть в жизни горя, начиная с первого раза, когда его задержали по подозрению в убийстве.

–А женщина, у которой ты, по твоим словам, был. Замужняя, которую ты не хотел называть…

–Она не имеет значения.

–Потому что ее и не существовало,– сказал Конрауд.– Почему ты до сих пор придуриваешься? Ты поскандалил с Сигюрвином, угрожал ему, следовал за ним по пятам, выслеживал его, ждал подходящего момента, а потом напал на него у цистерн на Эскьюхлид.

Хьяльталин бросил на него взгляд.

–Ты же сказал, что веришь мне.

Конрауд встал. Он больше не видел смысла в этом разговоре.

–Я сказал, что не уверен до конца. Мне не надо было этого говорить. Тебе не надо было принимать это во внимание. Ты до сих пор единственный подозреваемый. Это не изменилось. И то загадочное бегство тоже не улучшает твоего положения.

–Но ведь ты говорил…

Хьяльтлин неоднократно требовал от Конрауда, чтоб полиция обратила взоры в другую сторону. Полиция считала, что сделала в том смысле достаточно. Все указывало на Хьяльталина. Когда-то после долгого дня Конрауд был усталым и в плохом настроении и высказался так, чтоб Хьяльталин услышал, что, наверно, он невиновен, и, может, полиция просто недостаточно рассмотрела другие возможности. Хьяльталин ухватился за эту фразу.

–Для чего ты позвал меня?– спросил Конрауд.– Тебе же нечего мне сказать. Ты по-прежнему твердишь все одно и то же, как раньше.

–Ты единственный человек, с которым я могу поговорить. Я тебя знаю. Иногда мы беседовали и о других вещах кроме этого проклятого Сигюрвина.

–Это было давно.

–Я думал, мы друзья.

–Это ты неправильно думал.

–Да ну?

–Увы, это так. Никакие мы не друзья, и тебе это известно. Не знаю, что ты пытаешься, но…

Тут он увидел, что Хьяльталин разозлился. Конрауду удалось его задеть.

–Ты… По-твоему, ты чем-то лучше меня? Простейшего дела раскрыть не можешь!

–Давай прекратим. Надеюсь, тебе не слишком плохо, ты поправишься, и… мне очень жаль видеть тебя в таком состоянии, но помочь тебе я ничем не могу, увы. Так что…

–А тот придурок, Лео, в полиции все еще работает?

–Лео? Да, а что?

–Сволочь он, вот что. Он меня сломать пытался. Все талдычил, что я вру. И что я виновен.

–Ты про многих из нас говорил то же самое.

–Про тебя не говорил.

Хьяльталин долго смотрел на Конрауда своими ясными голубыми глазами, похожими на оазисы на высохшем лице.

–Перед твоим приходом я думал о твоем папаше,– произнес он.

–Ты опять за старое?– спросил Конрауд.

–Они мне сказали, что он вовсе не ангел. Помнишь? Сказали, что он просто прощелыга.

Конрауд улыбнулся. Во время допросов на Сидюмули Хьяльталин порой переводил разговор на его отца. Кто-то проболтался ему о нем, и Хьяльталин не переставал доводить этим Конрауда.