— Ты в полном порядке, — решительно заявил он. — Но сможешь ли ты гулять в этих сапожках?

Она встала, попробовала пройтись:

— Думаю, да. Они очень удобные. А ежедневные прогулки идут мне на пользу.

Уилл взял в прихожей легкую ветровку и пропустил Синтию вперед. Они спустились на лифте и помахали рукой консьержу, который открыл для них дверь.

Они быстро добрались до Центрального парка и молча бродили по дорожкам, по лужайкам, которые осень усыпала желтыми, красными, оранжевыми листьями. Уилл любил осень. В Манхэттене это лучшее время года. Жара спадает, приближается День благодарения… Все это дарило ему внутреннее умиротворение. Как будто мир не спеша готовился встретить зиму.

— Мне нравится осень, — сказала Синтия, с удовольствием ступая по ковру из опавших листьев. — Думаю, это было мое любимое время года. Правда, я не очень помню, что бывает в остальные три времени года, поэтому сейчас мне трудно принимать решения.

Уилл улыбнулся, взял телефон, который сигналил уже несколько раз с тех пор, как они отправились на прогулку, и стал читать сообщения. Но тут Синтия потянула его за рукав и показала на ближайший ларек:

— Давай попробуем выяснить, нравятся ли мне хот-доги.

Уилл положил телефон в карман и пошел за ней к ларьку. Такая простая вещь, как ларек с хот-догами, вызвала у Синтии восторг. И этот восторг был так заразителен, что он с удовольствием купил два хот-дога и два стакана газировки. Они сели на скамейку и принялись уплетать ланч.

Уилл наполовину одолел хот-дог, когда, взглянув на Синтию, увидел, что она уже съела свой. Значит, хот-доги ей нравились.

— Хочешь еще?

— Нет. — Синтия покачала головой и отпила воды. — Одного вполне достаточно. Есть столько разных вещей, которые мне надо попробовать. Я растолстею, если буду слишком усердствовать.

Уилл заметил, что ее лицо помрачнело. Она задумчиво пила воду, глядя, как с дерева падает листва.

— О чем ты думаешь? — спросил он.

Синтия вздохнула и откинулась на спинку скамейки:

— Какая я никчемная. Возможно, ты уйдешь через несколько недель. Едва ли я смогу вернуться к прежней работе, если моя память не восстановится. Я утратила все навыки. Что же мне делать?

Ему следовало подумать об этом, пока она лежала в больнице. Хорошо еще, что у нее нет необходимости зарабатывать на жизнь. Другую такая ситуация погубила бы.

— Ну, сейчас ты ничего не умеешь, но у тебя солидный счет в банке. Ты можешь спокойно жить некоторое время.

— Я с ума сойду, сидя без дела в этой квартире. Особенно если останусь одна.

Уилл заметил, как Синтия покосилась на него, когда произносила эти слова. Она не хотела, чтобы он ушел. Да и он, сидя с ней в парке, тоже не хотел уходить.

— Я говорил с твоим боссом, Эдом. Он понимает ситуацию, и, если ты решишь вернуться, все будет в порядке. К тому же ты всегда можешь работать у твоего отца.

— И что я там буду делать? Я ничего не понимаю в технике и не хочу получать жалованье в «Демпси корпорейшн» просто потому, что я — дочь хозяина.

Уилл признал, что это справедливо.

— Ты можешь позволить себе роскошь попробовать что-нибудь новенькое. Перед тобой целый мир. Чем бы ты хотела заняться? Что тебя интересует?

Она задумалась на минуту, потом ответила:

— Одежда. Честно говоря, это единственное, что меня привлекает. Я хочу не просто покупать и носить одежду, а, например, комбинировать ткани по цвету и качеству. Но я не знаю, справлюсь ли.

Уилл заметил, что Синтия в больнице обращала внимание на то, как люди одеты, делала им комплименты, спрашивала, где они купили ту или иную вещь.

— А ты не хотела бы заняться моделированием одежды? Или стать стилистом?

Синтия повернулась к нему. Ее зеленые глаза расширились.

— А это действительно возможно — моделировать одежду? В больнице я смотрела записи показов модной одежды, и мне было очень интересно. Но может быть, я не способна?

— Ты ничего не потеряешь, если попробуешь. Мы купим тебе бумагу и цветные карандаши. И посмотрим, что у тебя получится. Тебе не обязательно становиться вторым Версаче, но ты, надеюсь, получишь удовольствие.

Синтия улыбнулась и обняла Уилла за шею. Он растерялся от этого полного энтузиазма объятия, но не отстранился. Ему захотелось поддержать ее стремление, даже если он не успеет увидеть результаты.

Уилл обнял ее и привлек к себе. Она уткнулась лицом ему в шею, и он вдохнул запах Синтии — смесь цветочного шампуня и духов. И ее тепло. Он узнал любимые духи Синтии, но что-то в их аромате было иным, удивительно приятным. И его тело откликнулось на эту перемену — вопреки настояниям разума.

Алекс говорил о втором шансе. От того, чтобы воспользоваться этим шансом, его удерживает только упрямый инстинкт самосохранения. Но женщина, которой Уилл сделал предложение два года назад, внутренне совсем не похожа на женщину, которую он сейчас обнимает, несмотря на внешнее сходство. И, как бы он ни сопротивлялся, она интересует и привлекает его, как не привлекала ни одна другая женщина.

Надо посмотреть, что будет дальше, хотя бы для удовлетворения собственного любопытства. Он владеет своим сердцем и избежит беды. А если он сможет поддерживать с ней отношения и это удовлетворит Джорджа Демпси? Что ж, это будет очень полезно для дела. Похоже, ситуация беспроигрышная.

Синтия немного отстранилась и посмотрела на Уилла. Новые перспективы явно радовали ее, но, когда она поймала его взгляд, что-то изменилось. И он тоже ощутил перемену. Ее тянуло к нему так же сильно. Это было ясно уже по тому, как участилось ее дыхание, как слегка раскрылись губы.

Она хотела, чтобы Уилл ее поцеловал. И он хотел поцеловать Синтию. Хотел узнать, что почувствует при этом. Это просто тест, не больше. И, отдавшись требованию тела и любопытства, мужчина поцеловал женщину. По-настоящему. Дрожь возбуждения пробежала по его позвоночнику, заставила привлечь ее ближе, возжелать большего.

Синтия прильнула к нему и погладила по щеке. Его язык коснулся ее языка. Ощущения были неожиданными, новыми. Как шелк и мед. Рука, лежавшая на ее бедре, скользнула вверх, лаская бок, прижимаясь сильнее. Она тихонько простонала — нежный женственный звук, вызвавший в его теле первобытную реакцию. Еще никогда поцелуй так не действовал на Уилла.

Все — от ласки ее руки до легкого прикосновения ресниц к его щеке — заставляло его кровь вскипать. Она была сама сладость, сама невинность. Она отдавалась желанию и подстрекала его к тому же. Ему потребовалась вся воля, чтобы не схватить Синтию в охапку, отнести домой и взять от нее все, что он мог.

Хотя, вероятно, Уилл осознал бы свою ошибку, пока нес бы ее на руках четыре квартала. Некоторое время они неподвижно сидели, обнявшись, но мозг уже предупреждал его о последствиях необдуманного поступка. Нужно слушаться разума, а не плоти, иначе все пойдет вкривь и вкось.