– Капитан Нагибин! Лейтенант Холмогоров! – раздались сверху обеспокоенные крики на русском языке. – Как вы там?! С вами все в порядке?! Что случилось?!

– Эй вы, оба!.. Хватайте аптечку и… живо ко мне! – отозвался Безликий тоже на русском, симулируя надсадный кашель. – Холмогоров… ранен!.. Быстрее, черт вас дери!

Кто были эти типы по профессии, охотник не знал. Но вновь убедился, что прежде им не доводилось бывать в подобных передрягах. Их научили мало-мальски стрелять и прятаться за укрытия, но не избавили от легковерия – дурной привычки, что губит немало хороших людей и на войне, и в мирной жизни.

Никаких проверочных вопросов, на которые Безликий все равно не ответил бы, не последовало. Услыхав, что кто-то из их команды ранен, два этих типа схватили аптечку и без раздумий бросились ему на подмогу. Что было весьма благородно с их стороны. Жаль только, что те, кто мог бы это оценить, уже умерли, а Безликому на их самоотверженность было начхать.

Впрочем, он охотился не только за людьми, но и за информацией. А эти двое знали о железных пластинках явно побольше наемников-арабов. А поскольку от мертвецов как от информаторов проку нет, Безликому пришлось выбирать, кто из гореспасателей умрет сразу, а кто – немного попозже.

Выбор решился простейшим образом. В руках первого выскочившего на лестницу типа был автомат. В руках второго – контейнер полевой медицинской помощи. Оба они не ведали, что коварный враг уже держит двери пентхауза на мушке. И потому спустя мгновение доктор остался в одиночестве, а во лбу его товарища появилась аккуратная дырка – симптом смертельной болезни, против которой медицина была бессильна.

Опешивший доктор застыл на месте, даже не подумав схватить упавший неподалеку от него автомат погибшего соратника.

– На пол! Лицом вниз, руки за голову! – скомандовал быстро излечившийся от кашля, ложный капитан Нагибин.

Повторять не пришлось. Пленник беспрекословно подчинился и плюхнулся на лестничную площадку. Подойдя к нему, охотник оттолкнул ногой оружие, до которого тот мог дотянуться, упер глушитель «штейра» ему между лопаток и продолжил:

– Не вздумай открывать рот, пока я не задам тебе вопрос. Одно лишнее слово, и я выстрелю. Ответишь правильно на все вопросы – останешься жить. Соврешь – я выстрелю. Тебе понятно?.. Эй, это был первый вопрос!

– Да-да, я все понял, – отозвался доктор. И, повинуясь приказу, сразу же прикусил язык.

– Do you speak English?

– Yes, of course!

– Okey! – И Безликий перешел на английский. – Говори четко и ясно – я веду запись… Кто ты такой и как тебя зовут?

– Я – Леонард Понаровский, младший научный сотрудник и квестер Центра Изучения Катастроф.

– Ты и твоя команда прибыли сюда изучать катастрофу или тоже искать проклятые железки? – Безликий сделал ударение на слове «тоже».

– И т-то, и д-другое! – Голос Понаровского предательски дрогнул, но дознаватель счел и этот ответ правдивым.

– Вы опоздали, – заявил он, внимательно наблюдая за реакцией пленника. – Я уже нашел все пластинки и перепрятал их. Если бы вы не разбили лагерь рядом с моим тайником, я бы вас не тронул. К сожалению, вы мне помешали, и я был вынужден вас уничтожить.

Понаровский судорожно сглотнул и испуганно покосился на стоящего над ним человека с оружием. Однако вместе со страхом во взгляде Леонарда было нечто, похожее на любопытство. И оно тоже не ускользнуло от внимания Безликого.

– Ты хочешь задать вопрос? – поинтересовался он.

– Д-да.

– Спрашивай.

– Сколько п-пакалей в-вы нашли?

Пакали – вот как, значит, называются эти железяки! Наемник-араб говорил, что их должно быть несколько. Сколько именно, он понятия не имел. Знает ли это квестер Понаровский? Возможно, он ведь ученый. Но если задать ему встречный вопрос, а сколько пакалей должно здесь быть, он смекнет, что Безликий знает о них слишком мало, и наверняка начнет врать.

Чтобы добиться правды, Безликому нужно блефовать и убедить пленника, что он в этом вопросе тоже не лыком шит.

«Несколько» – понятие растяжимое, но не намного. В общепринятом понимании оно охватывает диапазон чисел от трех до семи-восьми. Но будь пакалей семь или восемь, Безликий, уже наверняка отыскал хотя бы один из них. А он, проверив достаточно мест, до сих пор оставался ни с чем. Стало быть, пластинок совсем немного: три или четыре… Пусть будет четыре. Для верности.

– Я собрал все четыре пакаля, – ответил охотник. – Не повезло твоему ЦИКу – только напрасно погубил людей.

– Четыре?! – Квестер удивился, но недоверия в его глазах не возникло. Названное Безликим число оказалось выше того, какое надеялся услышать Понаровский, но палку охотник не перегнул. И не стал наказывать пленника за невольно брошенное слово, поскольку тот вовремя опомнился и замолк.

– Хочешь задать новый вопрос – задавай, – снова разрешил Безликий, видя, что ученому не терпится поинтересоваться у него о чем-то еще.

– А в-вы не могли бы д-дать мне хотя бы взглянуть на в-ваши пакали? – воспользовался полученным шансом чудом выживший счастливчик.

– Исключено! – отрезал охотник. – Еще вопрос?

– А к-какого цвета ваши п-пакали? И к-картинки… Какие на них к-картинки?

– Я, кажется, сказал: один вопрос, а не два! – сострожился Безликий. Пленник вздрогнул и, вжав голову в плечи, крепко зажмурил глаза, явно решив, что сейчас последует неминуемое наказание…

Но дознаватель не выстрелил. Он принял оба вопроса и теперь его мысли были заняты ими. Если продолжать блефовать грамотно, можно угодить в точку и здесь. Хотя, конечно, это будет сложнее.

Про цвета пакалей араб-наемник не упоминал. Да и про картинки сказал мало: они, мол, выдавлены на пластинках и очень похожи на те, что нарисованы на стенах доисторических храмов. Да, с картинками проще – фантазия у художников той эпохи была небогатая. А вот как быть с цветами… Пакали металлические и, судя по всему, очень древние. Любая краска с них давно бы слезла и цвет у них мог быть только естественный. Цвет металла. Но раз выходит, что цветов много, следовательно, пластинки сделаны из разных материалов. И они не покрыты слоем окисла, потому что тогда Понаровский вообще не спрашивал бы о цвете – зачем? А какие самые распространенные цвета у металлов, не подверженных окислению?

– У меня два желтых и два белых пакаля, – ответил Безликий. – На желтых изображены стебли тростника и ваза, на белых – перекрещенные жезлы и человек с головой собаки. Вы планировали найти именно эти пакали?

– Ну, мы как всегда рассчитывали на большее, хотя пара желтых и пара белых – это тоже неплохо, – Квестер снова не был озадачен или изумлен. Наоборот, он был даже слегка разочарован. Дознаватель нашел много пакалей, но все они были, похоже, не самой удачной масти. Про картинки Леонард и вовсе не заикнулся – очевидно, ценность пакаля определяли не они.