Ольга Павловна уже накрыла в столовой для чая. После смерти мужа она отказалась от горничной, оставив только кухарку. Теперь, когда Сашенька вернулся в Смоленск, устроился на службу, жить стало морально легче, вернулся и материальный достаток. Тяжело без Николая Александровича, но надо жить. За чаем вспоминали Аргуново, совместные прогулки летними вечерами. Разговор становился все более оживленным. Вспоминали, как пили чай в беседке, ходили к пруду. Покойный Николай Александрович любил обсуждать с отцом Петра и Елизаветы, Григорием Васильевичем Аргуновым, новости политики. Жены их обменивались рецептами варки варенья, говорили о воспитании детей. Все вместе обсуждали современных поэтов, журнальные новинки, новые постановки Смоленского театра. Какая прекрасная была жизнь! Неужели все это кончилось со смертью Николая Александровича?..

— Ольга Павловна, мама велела передавать вам приглашение, — сказала Лиза. — Приезжайте к нам на лето, мы уж подготовили флигель. Тетушка к июлю тоже приедет. Будем ходить на озеро… Жаль, что Александр не сумеет оставить службу.

Ольга Павловна покачала головой:

— Нет, Лизонька, Саша службу не может оставить, а я Сашу. Да и не хочется уезжать далеко от могилки родной. В этом году никуда не поедем… Приезжайте вы в Смоленск почаще! Саше с вами веселее, заскучал он вдали от Москвы. — И обратилась к Пете: — А вы, Петенька, осенью, вероятно, в Москву?

— Да, я думаю в университет, на естественный, как Саша.

Говорили и о смоленских новостях. Здесь главной темой стала служба Саши в почтово-телеграфной конторе. Служба ему нравилась — он с удовольствием осваивал новое дело. Устроиться в почтово-телеграфное ведомство Батурину помог Владимир Иванович Штальберг, человек порядочнейший и образованный. Он был сослуживцем, а точнее, непосредственным начальником покойного Николая Александровича. Они дружили. Штальберг — человек широких интересов — увлекался современной философией, музыкой. В Смоленск он был назначен более десяти лет назад из Петербурга. Именно он привозил в Смоленск многие столичные идеи. Так, например, в короткий период «свободы», последовавший за потрясениями 1905–1906 годов, в смоленской почтово-телеграфной конторе многие вслед за Штальбергом заинтересовались теософией.

Штальберг затеял тогда издавать журнал «Теософская жизнь». И сумел увлечь этой идеей передовую смоленскую общественность — даже военные, да что говорить, даже церковные люди участвовали в журнале! Смоленску в ту пору и Петербург завидовал: тамошним теософам журнал не разрешали! Закончилось, правда, плохо. Время быстро и круто повернулось. В 1908 году церковь журнал осудила, запретила участвовать в нем священникам. После этого и светские власти стали относиться к журналу с подозрительностью. Владимир Иванович, выходец из давно обрусевшей немецкой семьи, младенцем крещенный в православие, христианство понимал широко. Впрочем, никаких прямых обвинений предъявлено не было. Штальберг поменял название, убрав слово «теософия», но все же через год был вынужден журнал закрыть.

Однако увлечь он успел многих. В его квартире на Почтовой улице и теперь, спустя шесть лет, по средам собиралось общество смоленских теософов и просто образованных людей. Приходили почтовые служащие, офицеры, учителя, журналисты, бывали и священники — весь цвет смоленской интеллигенции собирался. Ходил к Штальбергу и Саша. Сегодня он не случайно завел о нем разговор. Петя и Лиза, вследствие молодости (Пете исполнилось семнадцать) и потому что жили с родителями в загородном имении, ни разу не были на штальберговских «средах», хотя много слышали о Владимире Ивановиче от Саши, а еще раньше — от Николая Александровича. Саша хотел их познакомить.

— Владимир Иванович сейчас в Петербурге по служебным делам, но на следующей неделе непременно вернется. Я ему, кстати, перед отъездом о вас рассказывал, он велел передавать приглашение. Он любит молодежь. Там самое лучшее смоленское общество собирается! Иногда очень интересно бывает. Лиза, вы ведь еще не покинете Смоленск к среде?

Лиза покачала головой: конечно, нет! Было решено, что они пойдут втроем.

— Владимир Иванович поехал в Петербург, чтобы заказать новейший телеграфный аппарат, — пояснила Софья Павловна, всегда живо интересовавшаяся служебными делами мужа, а теперь и сына. — Сашеньке придется осваивать такую сложную машину!

— О, мама, насчет этого не волнуйся, я в курсе европейских технических достижений! Теоретически я уже изучил этот телетайп, думаю, что без особых затруднений освою и на практике. А возможности эта машина открывает большие. — И он стал рассказывать о том, какой удобной и простой скоро станет связь Смоленска с Москвой и Петербургом и даже с европейскими столицами.

Ольга Павловна, Лиза и Петя слушали Сашу с восторгом. Их вдохновляли не только невиданные перспективы развития связи, но и изящество, с которым Александр излагал свои мысли. Все трое им восхищались, а в такие минуты особенно. Саша с детства проявлял способности к технике и физико-математическим наукам. При этом он был прекрасным переводчиком, да и сам писал стихи… Печатался даже в московских журналах.

Сидели долго. Наконец Лиза спохватилась, что Анна Васильевна ждет их. На улице уже стемнело, однако Пушкинская продолжала оставаться оживленной. Пахло весной: сырым воздухом, набухшими почками. Лиза подошла к одному из деревьев, присмотрелась, приблизив ветку к лицу: очень скоро, может быть, завтра, проклюнутся маленькие листочки. Как хорошо жить!

Леля Шварц спала в ту ночь крепко. Вчера у Наташи долго сидели, почти полбутылки выпили втроем. Внучка Наташкина, Таня, так и не пришла — позвонила, сказала, что устала сильно. Домой Леля поехала на такси, спать легла в первом часу.

Позже, когда уже все случилось, она вспоминала, что вроде слышала под утро снизу звонкий собачий лай, однако внимания не обратила, не проснулась толком. Встала позднее обычного, почти в восемь, но все же на зарядку в парк решила сходить. Переходя через дорогу, увидела Ирину, такую заметную в красном костюме. Соседка уже в парк входила, она тоже припозднилась сегодня. Зарядку делали каждая свою, однако, когда подошла пора ходить кругами, пошли вместе.

Елена Семеновна вчера видела Ирину на похоронах, однако вспоминать печальные события, думать о смерти сейчас не хотелось. За последние дни обе женщины от таких мыслей и разговоров устали. Сочная зелень веяла прохладной свежестью, небо было в легких облачках, за которыми проглядывало нежаркое утреннее солнце.

— Хорошая сегодня погода будет! — начала Ирина. — Утро такое свежее… Как ваши отдыхают в Пржевальском? Грибы еще не начались?

Елена Семеновна, однако, не успела раскрыть рот, чтобы ответить, потому что из кустов с громким, хотя и тоненьким визгом выскочило какое-то маленькое существо — то ли кошка, то ли, может, крыса — и кинулось прямо Ирине под ноги, едва ее не сбив. Обе женщины инстинктивно отпрянули, однако почти сразу поняли, что это собака, хотя и очень маленького размера: сквозь взвизгивания и поскуливания слышался лай. Собака кружилась вокруг Ирининых ног, не давая идти.