По правде говоря, высокородная невеста была столь же несчастной, как и некогда невеста в замке Бланди-ле-Тур. Несмотря на ужасную жару, новая королева Наваррская была бела, словно смерть. Узнав о том, что Маргарита тоже не питает теплых чувств к своему суженому, Генриху Наваррскому, добрая и великодушная Мария приняла сторону своей кузины. Тем более что за несколько минут до начала церемонии она уловила на себе пылкий взгляд по-прежнему прекрасного герцога Анжуйского. Она также прочитала в этом взгляде непреодолимое желание убить ее супруга Конде. Герцог был готов испепелить своего соперника. И точно, именно о смерти Конде мечтал принц, когда началась торжественная церемония. Скопившись возле помоста, где происходило пышное действие, парижане начали рычать, словно псы, готовые укусить в любую минуту.

Несколько дней спустя это рычание превратилось в истошный лай. В ночь на 24 августа колокол Сен-Жермен-л’Оксерруа призвал людей Лиги к смертоубийству. Так началась Варфоломеевская ночь.

Находясь в предоставленных им в Лувре апартаментах, Мария и ее муж услышали колокольный звон, первые крики, а затем и первый выстрел. Упав на колени, Мария принялась молиться перед своим распятием, в то время как Генрих де Конде тщетно пытался открыть дверь, запертую снаружи.

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге показался капитан гвардейцев короля. Он пришел за принцем де Конде. Карл IX ждал его. Не захватить ли на аудиенцию также и принцессу? Нет, принцессе нечего было опасаться. В этом Конде был абсолютно уверен: она была не нужна, вызывали только его, ее мужа. Появившись в королевских покоях, он обнаружил там и Генриха Наваррского.

Король встретил их в своем оружейном кабинете. Он находился в состоянии «черного гнева» и был похож на разъяренного зверя. С аркебузой в руке он набросился на принцев и потащил их к окну, из которого открывался вид на Бастилию… и на усыпанную трупами набережную Сены:

– Смерть, месса или Бастилия? – прорычал он.

Конде ответил первым. Он был смел и дерзко дал отпор гневу короля:

– Мой король и мой господин, Господь не позволяет мне выбрать мессу. Остальное – на ваше усмотрение и по воле Божьей.

Через миг он смог прочитать в налитых кровью глазах короля свой смертный приговор, но тут вошла королева и силой своих женских слез выпросила помилование двум гугенотам. Когда Конде возвратился в предоставленные им покои, он нашел Марию без чувств.

На следующий день бывший министр-протестант, насильно обращенный в иную веру, предпринял попытку образумить Конде, который не имел ни малейшего желания расставаться с жизнью и который выслушал перебежчика с мнимой покорностью. Более того, 3 октября он написал письмо Папе, дабы засвидетельствовать свою покорность и испросить новое благословение для своего брака. Генрих Анжуйский был готов лопнуть от ярости, однако и на этот раз он ничего не мог поделать: кардинал де Бурбон снова благословил брак Марии в Сен-Жермен-де-Прэ. После чего молодая женщина возвратилась в Бланди: Конде должен был отправиться на войну, чтобы сражаться на стороне короля. И надежда снова возвратилась к принцу Анжуйскому. В конце концов, на войне довольно часты несчастные случаи…

Немного погодя принц принялся писать Марии длинные страстные письма, которые ей передавали через ее сестру Генриетту. Молодая женщина читала все эти послания со смешанным чувством счастья и вины. Хотя ее сердце и принадлежало принцу, осознание того, что ее мужа могут в любую минуту убить, не позволяло ей отвечать на послания любовника. Юный принц был подавлен.

«Посудите сами, – писал он герцогине де Невер, – заслуживаю ли я такого отношения от той дамы, которая имеет полную власть надо мной?»

Единственное, что ему оставалось, это ждать конца. Но тщетно. Смерть никак не забирала Конде. Более того, герцог Анжуйский сам вынужден был уехать: польский сейм избрал его своим королем, и несчастный влюбленный отправился в Варшаву. Сделал он это очень неохотно: единственной интересующей его короной была корона Франции, тем более что здоровье Карла IX уже оставляло желать лучшего. Неужели он должен был отказаться от французского трона, чтобы жить среди каких-то дикарей?

Его несколько успокоила Екатерина Медичи, пообещав немедленно послать гонца в Польшу, если здоровье короля вдруг резко ухудшится. Корона Франции не могла ускользнуть от Генриха ни при каких обстоятельствах!

Конде должен был сопровождать новоявленного короля до самой Польши, однако Карл IX, который терпеть не мог своего младшего брата, лишил его такой возможности. Конде немедленно был назначен губернатором Пикардии и вынужден был уехать в Амьен. Марии также надлежало отправиться туда, пусть ненадолго, однако это не помешало ей вернуться оттуда беременной.

А в это время в Варшаве Генрих изо всех сил пытался править народом, язык и нравы которого были ему совершенно чужды. Чтобы хоть как-то отвлечься от государственных дел, он вместе с поэтом Филиппом Депортом начал ежедневно слагать стихи в честь несравненной принцессы де Конде. Эти творения, в основном написанные Депортом, Генрих старательно выводил на бумаге пером, смоченным в своей собственной крови.

Но вот наконец и долгожданная весть! Карл IX скончался 31 мая в Венсенском замке. По закону первородства королем Франции становился Генрих III… если, конечно, ему удалось бы сбежать от поляков, зорко следивших за ним. С горсткой верных ему людей ему все же удалось покинуть территорию Польши…

И вот Генриху стало казаться, что счастье наконец-то пришло к нему. Он собирался попросить у Папы разрешение на расторжение брака Марии. Он уже видел ее своей женой и королевой Франции, а себя – самым счастливым человеком на свете.

Он был так уверен в том, что выстраданные желания рано или поздно исполняются, что не очень-то торопился. Известно, что Франция – в руках его матери, а значит, в очень надежных руках. Почему бы не предпринять приятное путешествие в Вену, затем – в Венецию?

Увы, когда он наконец прибыл в Париж, до него дошла страшная весть: не дождавшись его возвращения, всего за несколько дней до его приезда, принцесса де Конде 30 октября умерла при родах, подарив жизнь девочке, которую назвали Екатериной.

Отчаяние короля было безмерным и безутешным. Порой даже казалось, уж не сойдет ли он с ума от горя? По его приказу тело Марии было перевезено из Бланди в Сен-Жермен-де-Прэ, и в течение нескольких лет король не мог войти в эту церковь. Муза Филиппа Депорта была воспета в последний раз:

Готов погибнуть я, лишь бы душа моя в тебе жила.

Пусть ненавистным станет этот мир и пропадет,

Пусть рухнет клетка,

В ней томится мое сердце…

Никогда Генриху III не суждено будет залечить эту глубокую рану. С этого момента на жизненном пути его будут окружать только мужчины. Или почти только мужчины. Ибо он все же женится. Но та, на которую падет его выбор, некая Луиза де Водемон, станет королевой лишь потому, что хотя бы отдаленно, но все же будет напоминать Генриху его незабвенную Марию Клевскую.