«А может, у меня слишком богатая фантазия?» — подумала Женя.

На душе у нее стало еще тоскливее. Она села в кровати. Затем повернула голову и уставилась на свое отражение в зеркале. Из зазеркалья на нее глянуло опухшее, бледное лицо со встрепанными волосами и близоруко прищуренными глазами.

— Во что же ты впуталась, дуреха? — тихо спросила себя Женя.

Глянув на часы, она поспешно встала с кровати и поплелась в ванную приводить себя в порядок. Нужно было успеть сварить кофе и поджарить блинчики к пробуждению тети Шуры и Викуши.

Минуту или две Женя стояла в нерешительности перед дверью, обитой черным потертым дерматином, и таращилась на медную цифру «13», кривовато прибитую к двери.

«Господи, что я делаю?» — подумала она, подняла руку и — словно прыгнула с обрыва в черный омут — нажала на кнопку звонка.

— Войдите, — отозвался откуда-то из глубины квартиры глухой голос.

Перед тем как войти, Женя подумала — не перекреститься ли? Говорят, тетя Матильда водит дружбу с чертями. Женя уже подняла руку к лицу, но тут же себя одернула — глупости! Никаких чертей не бывает, а тетя Матильда — обыкновенная шарлатанка, которая дурит головы доверчивым женщинам.

«Тогда зачем ты к ней пришла?» — строго спросила себя Женя.

«Пришла, потому что… Потому что у меня нет других родственников, а мне нужна помощь!»

И она решительно потянула дверную ручку.

Когда Женя переступила порог гостиной, тетя Матильда, сидевшая за круглым столом, повернула голову и сказала:

— А вот и ты! Проходи, проходи, не стесняйся!

Кроме старухи, за столом сидел еще один человек. Это был пожилой мужчина в безукоризненном темно-синем костюме, белой рубашке и шелковом галстуке. Длинные седые волосы его были аккуратно зачесаны назад. Верхняя губа и подбородок были украшены усиками и бородкой — черными, но с легкой проседью. Лицо у него было загорелое и ухоженное. От пожилого джентльмена так и веяло респектабельностью и благополучием.

— Вот, Илья Константинович, полюбуйтесь, — обратилась к нему старуха, — это моя внучатая племянница Женька, и она терпеть меня не может!

— Никогда не поверю, — с улыбкой проговорил пожилой мужчина и поднялся со стула. — Илья Константинович Алпатов, — представился он. — Профессор этнографии.

Женя вроде даже не протягивала ему руку, но как-то так получилось, что ее ладошка оказалась в смуглых пальцах Алпатова, и он легонько коснулся ее губами.

— Очень приятно, — пробормотала, смутившись, Женя. Никто и никогда в жизни не целовал ей рук.

— Столько церемоний ради какой-то маленькой замарашки, — проворчала старуха.

Несмотря на недовольный голос, она посмотрела на мужчину мягким взглядом, и Женя сразу заподозрила, что этот пожилой джентльмен старухе небезразличен.

— Матильда Петровна, я должен откланяться, — сказал Илья Константинович.

— Уже? — вскинула брови старуха.

— Да, дела. Да и вам с внучкой нужно поговорить. Думаю, вы не слишком часто встречаетесь.

— Вы нисколько нам не помешаете! — сказала Женя, но тут же осеклась и снова покраснела. Как-то слишком уж высокомерно это прозвучало: «Вы нам не помешаете». На самом деле это Женя помешала им своими приходом, и именно она здесь — третий лишний.

— И тем не менее мне пора, — сказал Илья Константинович с вежливой улыбкой. — Приятно было познакомиться, Женечка. А вы, Матильда Петровна, все же подумайте над моим предложением.

— Милый мой, да тут и думать нечего, — ответила старуха. — Мой ответ: нет. Вы уж не обижайтесь. У меня свои привязанности и привычки, и я не хочу менять их на старости лет.

— Что ж… — Илья Константинович улыбнулся. — Нет значит нет. Настаивать не в моих правилах. Всего вам доброго, девушки.

Когда он ушел, Матильда Петровна печально вздохнула.

— Какие манеры, — проговорила она мечтательно. — Он мне напомнил моего отца и твоего прадедушку Николая Александровича Ремизова. Великолепный был кавалер! Ну, что ты встала? Садись в кресло!

Женя послушно села. Старуха смерила ее насмешливым взглядом и протянула:

— Вот ты, значит, какая. А ведь не стала возражать, когда я сказала, что ты меня терпеть не можешь.

— Тетя Матильда, я…

— Сиди спокойно. Этому креслу почти двести лет, и на нем не нужно ерзать. Между прочим, когда-то оно стояло в палатке у самого Наполеона!

«Интересно, как это огромное кресло смогло уместиться в палатке?» — подумала Женя, с сомнением покосившись на огромные подлокотники, обтянутые потемневшей от времени парчой.

— Я сказала «палатка», а следовало сказать «шатер», — поправилась тетя Матильда. — И вообще, не задавай глупых вопросов.

«Неужели я произнесла это вслух? — подумала Женя. — Боже, как это бестактно. А вдруг старая ведьма читает мои мысли? Ой! — Женя торопливо прикрыла рот ладошкой и, глядя на Матильду, с усилием подумала: — Простите за «старую ведьму», бабушка! Я просто не так выразилась».

Но тетя Матильда не обратила на ужимки двоюродной внучки никакого внимания.

— Твой отец погиб несколько лет назад, — сказала она сухо. — Почему ты пришла ко мне только сейчас?

— Я… — Женя сглотнула слюну, усиленно соображая, что бы такое ответить.

— Не знаешь, что ответить? — Тетя Матильда усмехнулась, и Женя поразилась тому, какие белые и крепкие у нее зубы. — Ладно, не мучайся, — произнесла тетя Матильда уже более добродушным голосом. — Родственники вовсе не обязаны ходить друг к другу в гости. Так что там случилось с твоим женихом, замарашка?

— Он… пропал. Вчера, около пяти часов вечера. Во время представления фокусника. — Женя вскинула руки к груди и взволнованно проговорила: — Тетя Матильда, я знаю, что вы помогаете милиционерам искать преступников! Может быть, вы найдете Игоря? У меня есть немного денег, и я…

— Ах, оставь, — поморщилась старуха. — Мои услуги стоят слишком дорого, и тебе, замарашке, они не по карману.

— Значит, вы…

— Милая моя, да перестань же ты мямлить! Говори спокойно и четко. Ведь ты моя родственница, а значит, в твоих жилах течет моя кровь.

— Простите. — И Женя снова покраснела.

Некоторое время старуха внимательно разглядывала девушку, потом усмехнулась и сказала:

— Удивительно. На вид ты полная рохля, но твой характер полон сюрпризов. Ты сама не знаешь, какой юркий и забавный зверек таится в твоем не слишком поворотливом теле. А ну-ка, дай мне свои руки!

Женя протянула ладони, и старуха крепко сжала их своими желтыми морщинистыми пальцами.

— А теперь замри, — скомандовала тетя Матильда. — И не верти головой, пока я не разрешу.