— В хорошем хозяйстве все пригодится, — согласился Теркин и щелкнул пальцем по стеклу курсоуказателя. — Машинка справная, ходкая. А нам куда, командир?

— Ганс, — Жером повернулся к Майеру, который с отсутствующим видом сидел на месте заряжающего, — сколько времени вы пробыли в Виннице?

— Две недели, — деревянным голосом ответил унтер-офицер, — нас сюда перебросили сразу из училища.

— И вы, конечно, знаете здесь все заведения, где собираются немецкие офицеры?

Майер внезапно оживился.

— Заведения! Здесь всего два места, которые можно с натяжкой называть приличными. Ресторан «Гетман» на Почтовой и бильярдная за иезуитским костелом. В других местах вас запросто могут подпоить какой-нибудь отравой и обобрать до нитки.

— Тогда мы будем ждать вас в бильярдной. Скажем, через полтора часа.

Унтер-офицер озабоченно взглянул на часы.

— То есть в двадцать один сорок? Есть, господин гаупштурмфюрер!

— В таком случае, нам здесь больше нечего делать, — Жером похлопал Майера по плечу. — До встречи, унтер.

— В бильярдную вам нельзя, — сказал Жером, когда они отошли от забора и укрылись от любопытных глаз в тени старых лип. — По-немецки вы говорите плохо, так что каждый, кому придет в голову узнать, по вкусу ли вам здешнее пиво, заподозрит в вас чужаков и шпионов. А поскольку вы, в отличие от Алекса, не умеете убеждать людей в том, что они ошиблись, кончится это, скорее всего, перестрелкой.

— Неужели мой немецкий никуда не годится? — обиделся Гумилев.

— Лучше, чем у остальных, — согласился Жером. — Но совсем не идеален.

Он скептически оглядел своих бойцов.

— Поэтому в бильярдную я пойду один. Ваша задача — отыскать подходящее для ночлега место. Лучше всего, если это будет отдельно стоящий дом на окраине, с выходом к реке и огородам.

— Как хозяевам представляться? — деловито спросил Теркин. — Мы немцы или кто?

— Ну, какой из тебя немец, — вздохнул Жером. — Нет, в связи с изменившейся ситуацией действуем по плану «В». Вы — солдаты Русской Освободительной Национальной армии, РОНА. Проще говоря, «хиви».[4]

Командир открыл полевую сумку и извлек оттуда два аусвайса в картонных обложках.

— Все помнят свои легенды по плану «В»? Отлично. Документы по плану «А» прошу вернуть мне. Кроме Кати — кем станет наша СС-хельферин, я решу в ближайшее время.

— А вы, командир? — спросил Гумилев.

— Я остаюсь гаупштурмфюрером Отто Нольде. Итак, задача ясна?

— Так точно, командир! А как вы узнаете, где мы остановились?

Жером присел на корточки, развернул карту Винницы.

— Вот здесь, на углу улицы Котляревского, она же до оккупации улица Котовского — старая водонапорная башня. Встречаемся около нее. Время встречи — двадцать три пятнадцать. Если кто-то не приходит, встреча переносится ровно на час.

Он захлопнул планшет и поднялся.

— Ну, ребята, с богом.

Когда-то Винница была восточным оплотом Ордена Иисуса, то есть иезуитов. Основанный испанским идальго Игнатием де Лойолой Орден быстро распространил свое влияние на далекие и малоизвестные европейцам земли — Японию, Китай, Парагвай. Пришли иезуиты и на Украину, входившую тогда в состав Речи Посполитой.

В Виннице они построили большой костел, коллегиум и нечто вроде школы-интерната для детей обедневшей шляхты — конквит. Возводили их на холмах над Бугом — мощно, с размахом. Орден и в те времена был сказочно богат и мог позволить себе монументальное строительство.

Костел, конквит и коллегиум составляли целый квартал, обнесенный могучими кирпичными стенами с приземистыми башнями по углам. Стена по-латыни — мурус, так что жители Винницы называли иезуитский квартал просто — Муры. Теперь Муры пребывали не в лучшем состоянии; у парадного входа они частью обрушились, частью были разобраны хозяйственными обывателями. Окованные железом ворота, некогда открывавшиеся только перед избранными, были попросту выломаны и валялись во внутреннем дворе. На них сидела большая черная собака, с упоением чесавшая задней лапой за ухом.

Жером вошел во внутренний двор и огляделся. У здания коллегиума курили трое мужчин в серо-зеленой форме. Четвертый, явно из их же компании, пытался взобраться по стене к узким окнам второго этажа. Это было не так сложно — выщербленная стена вполне годилась для тренировок начинающего скалолаза — но скалолаз, судя по всему, был очень сильно пьян. Не добравшись до окна, он нелепо взмахнул руками и полетел на землю, сильно ударившись спиной. Один из курильщиков испуганно вскрикнул, двое других расхохотались, но ни один из них не протянул упавшему руку, чтобы помочь ему встать.

— Проиграл, Рихард! — крикнул коренастый крепыш с красным лицом. — С тебя бутылка шнапса!

— И три порции колбасок! — подхватил невзрачный очкарик, похожий на школьного учителя. — Пари есть пари!

Незадачливый скалолаз не отвечал. Он лежал на земле, раскинув руки, и изо рта у него вытекала струйка крови.

— Эй, да он убился! — пробормотал третий из курильщиков — худой брюнет с длинным унылым носом. — Парни, смотрите, он же мертвый!

Подошедший Жером отодвинул брюнета в сторону и наклонился над телом упавшего. Потрогал пульс, потом вытащил из кармана авторучку и, раздвинув с ее помощью челюсти, заглянул скалолазу в рот.

— Все в порядке, — сказал он, вытирая руки чистым носовым платком. — Ваш приятель просто мертвецки пьян.

— Но у него же кровь! — возмутился очкарик.

— Язык прикусил, когда падал, — Жером обвел взглядом испуганные лица курильщиков. Низшие чины, краснорожий — фельдфебель, брюнет — старший прапорщик. Очкарик оказался рангом чуть повыше — штурмшарфюрер СС с белой штабной выпушкой на фуражке. — Вы что же, заключили пари?

— Да, господин гаупштурмфюрер, — у эсэсовца от страха запотели очки, — пари, собственно, было простое: мы вскладчину купили обершарфюреру Коху бутылку шнапса, а он должен был ее выпить и залезть в кабинет Задницы Эрни… простите, это мы так называем нашего коменданта. Но он, видите, не справился.

— Я вижу, что вам совершенно безразлична жизнь товарища, — оборвал его Жером. — Настоящие национал-социалисты так не поступают.