Мария Тимофеевна опустилась в мягкое кресло и взяла печенье из вазы на столе.

– Теперь рассказывайте.

Мик молчал. Он ни за что не станет говорить, почему кинулся на Сашку. Пусть Кондратьев сам рассказывает.

– То вы не разлей вода, а то готовы убить друг друга. Репин…

Мик съежился под ее немигающим взглядом.

– Ты первый начал.

Она не спрашивала, а утверждала. Мик кивнул: в этом признаться можно. Он ждал, что Мария Тимофеевна начнет ужасаться и взывать к его совести, но она лишь покачала головой:

– Ясно.

Затем кинула еще одно печенье в рот, и у Мика в животе заурчало от голода.

– Слушайте меня внимательно. Оба!

Мария Тимофеевна так резко встала, что ее бусы качнулись. Мик невольно сделал шаг назад.

– У меня больное сердце. Мне меньше всего нужны неприятности из-за вас. Вот уйду я на пенсию – и деритесь сколько хотите. Но, пока я работаю, будьте любезны вести себя как следует. Если такое хоть раз повторится, вы пожалеете, что попали в мой класс. Вопросы есть?

Мик впервые видел учителя, который не просил и не бился в истерике, а угрожал. И в том, что она приведет свои угрозы в исполнение, сомнений не возникало.

– У меня все! – рявкнула Мария Тимофеевна. – Кондратьев, свободен. Скажи остальным, что я скоро буду. Репин, задержись.

Сашка покосился на Мика и едва заметно усмехнулся. Мол, так тебе и надо. У Мика подкосились ноги. Что сейчас будет, раз Кондратьев злорадствует?

Когда Сашка вышел, Мария Тимофеевна указала Мику на стул и пододвинула к нему вазочку с печеньем. Мик сел на краешек стула, но печенье брать не стал, хотя очень хотелось. Сначала надо выяснить, к чему все идет.

– Что у вас произошло с Александром?

– Подрались.

– Почему?

Мик рассматривал ковер под ногами. Какие-то цветочки или птицы. Или геометрические фигуры – не поймешь…

– Это имеет отношение к твоей семье? – спросила Мария Тимофеевна с неожиданной мягкостью.

Мик напрягся.

– Твой папа рассказал нам, почему вы переехали в Москву, – продолжала она. – Это очень неприятно…

Мик стиснул зубы. Значит, отец болтал за его спиной и ничего ему не сказал.

– Я не смогу тебе помочь, если ты не будешь со мной откровенен.

– Мне не нужна помощь! – вырвалось у Мика. – У меня все в порядке.

– Как знаешь, – вздохнула Мария Тимофеевна. – Но запомни, пожалуйста, на будущее. Поддаваясь на провокацию, ты действуешь на руку своему противнику. Порой лучше признать слабость и отступить, чтобы не играть по чужим правилам и в конечном итоге победить. Понимаешь?

Мик кивнул. Мария Тимофеевна посмотрела на него, покачала головой, будто сомневаясь в его искренности, вздохнула и встала.

– Теперь идем. До звонка еще двадцать минут.

После урока Мик нарочно задержался в классе. Пусть не думают, что он кого-то или чего-то боится. Но никто к Мику не подошел. Он кинул свои вещи в рюкзак и потащился к выходу.

Погода как назло выдалась теплая, солнечная. Мик шел по улице и мечтал. Сейчас бы закинуть вещи домой и пойти гулять. Ребят бы сюда. Джоша, Бекку…

– Мииик! Подожди меня!

Он обернулся. По дороге к нему летела Настя, взъерошенная, с красным лицом.

– Уф, всю дорогу бежала, – пробормотала она, догнав Мика. – Я думала, Тимошка меня никогда не отпустит. Ты как?

– В порядке, – буркнул Мик.

– Выглядишь не очень. Тебе надо к врачу.

– Медсестра сказала, что все нормально.

– Ты ей доверяешь? До миссис Помфри ей далеко, – скривилась Настя. – Я бы на твоем месте заглянула в поликлинику.

– Обойдусь.

Мик пошел дальше, надеясь, что Настя поймет и отстанет. Но она засеменила рядом.

– Насчет твоей мамы… – начала она. – Сашка не должен был так говорить. Он идиот.

– Я знаю, – через силу выговорил Мик.

Он не хотел ничего обсуждать. Но, наверное, Настя ждет от него объяснений. Какой теперь толк от вранья? Сашку Кондратьева слышал весь класс.

– Но это правда. У мамы свое танцевальное шоу, и у нее есть помощник, Стив… Он, вообще, классный… Это с ним она уехала. От нас.

Мик вспомнил день, когда отец сообщил ему об этом. Он вернулся из школы раньше и очень удивился, увидев отца дома. Тот мял в руках какую-то бумажку, и у него было такое лицо… решительное и расстроенное одновременно. Мик сразу понял, что дело неладно, но даже представить себе не мог, что мама ушла. Бросила их. И отца, и Мика, и всю свою налаженную жизнь.

– Я не хочу здесь больше оставаться, – сказал тогда отец. – Я вернусь домой, в Россию. Ты со мной, Мик?

И Мик согласился. Согласился перечеркнуть все и начать сначала. Вот только начиналось оно как-то не очень.

Несколько минут Настя молчала. А потом вдруг сказала:

– От нас тоже отец ушел. Карапузы тогда еще не родились. Теперь мама бьется со мной и с ними, а папы нет. Он, правда, иногда присылает деньги.

Ее спокойный голос царапнул Мика по сердцу.

– Гад он, твой папа.

– Нет, он хороший. – Настя грустно улыбнулась. – Просто так получилось. Это долгая история.

Мик кивнул:

– Понятно. Мне только одно интересно: откуда Кондратьев обо всем узнал?

– Скорее всего, от Ленки Роговой. У нее мама завуч, она всегда все ей рассказывает. А Ленка разбалтывает.

Мик вспомнил круглую физиономию Ленки с ямочками на щеках и подбородке. Никогда бы не подумал. Такая примерная на вид.

– Но, если честно, – продолжала Настя, – я рада, что так получилось.

– Спасибо! – фыркнул Мик обиженно.

– Чем меньше внимания все будут на нас обращать, тем лучше для дела.

– Для какого еще дела?

– Я тебе уже сказала, что мы с тобой – потомки людей из древнего ордена! – выпалила Настя, как будто опасаясь, что он убежит и не даст ей договорить. – Я это сразу поняла, как только ты появился у нас в классе.

Мик встал как вкопанный.

– Ты опять?

– В это трудно поверить, я знаю. Но когда я все тебе расскажу…

Мик быстро пошел вперед. Настя семенила следом, не отставая ни на шаг:

– Подожди, пожалуйста. Это очень важно.

– Тебе надо комиксы писать, – буркнул Мик.

– Ты мне не веришь? Мик, я говорю правду! Мир сейчас в большой опасности, и только мы в состоянии его спасти!

Это было уже чересчур. Мик громко расхохотался.