На Семёна, как старшего в семье мужчину возлагались обязанности по кормлению скотины и уборке навоза – правда, только по субботам и воскресеньям. Пять дней в неделю навоз, сено и доение коровы были "на плечах" матери.

Коровы и телки, как известно, пьют много воды – по нескольку ведер в день. Воду Семену приходилось возить каждый день – и зимой, и летом.

Зимой с водой было полегче. Семён ставил пустую флягу в большие деревянные сани, купленные в соседней деревне "за десятку" как раз для этих целей, впрягался в длинную и прочную льняную веревку, легко тащил сани с пустой флягой на близлежащую ферму, где была скважина.

Вытаскивал флягу из саней, заносил её в теплый деревянный домик, в котором было много труб и железных бочек, одна из которых называлась странным и смешным словом "болер"....

Наполненную водой флягу подросток, с перерывами и остановками дотаскивал до деревянных саней, снова впрягался в лён....

Иногда приходил Женька Городилов – помочь. Вдвоем управляться с санями, нагруженными тяжеленной флягой было намного легче. Да и времени для игр оставалось побольше.

У Женьки в семье тоже были свои обязанности. Но семья Городиловых была намного крупнее. Пятеро парней и одна девушка.... Все братья Евгения, за исключением одного, были старше его. Ну и, разумеется, были у Женьки Городилова и отец, и мать.

Став чуть постарше и окрепнув, через пару лет Семён, для экономии времени стал ставить в сани уже две фляги.

А Женька Городилов по-прежнему приходил помогать.

Учеба давалась Семёну легко. Троек в журнале напротив его фамилии практически не было. В основном – четверки и пятерки, причем пятерок – больше.

После исполнения обязательных ежедневных заданий подросток с чистой совестью шел гулять…

За днями, насыщенным тяжелым сельским трудом и веселыми сельскими играми страхи понемногу стали забываться. Мальчишка начал "оттаивать" душой....

Мать это тоже видела.... Через какое-то время начала уговаривать старшего сына "простить Лёню".

– Олегу нужен отец! – говорила она. – Ты рос без отца, Ольга растет без отца, так пусть хотя бы у Олега будет отец! Да и мне по хозяйству управляться полегче будет!

К концу второго года мать Семен сдался; согласился на "восстановление семьи"....

…"Лёня" приехал с подарками. В Гурьевске он продал дальним родственникам злополучный дом за приличные по советским временам деньги – три тысячи рублей. На эти деньги они с матерью приобрели в Сорокино светло-зеленый мотоцикл "ИЖ", с коляской и дорогую черную шубу – матери.

Остатки положили на сберкнижку.

Отчим не бил Семёна еще год.

Но потом всё вернулось на круги своя....

И виноват в этом, по мнению отчима, конечно, был сам Семён.

Однажды летом, возле речки, соседки-одноклассницы решили зачем-то "уколоть" Сёмку. Обсуждая "воссоединение семьи" Семёна они громко заметили, что хотя в школе Семён – хорошист (разумеется, благодаря своей мамочке-учительнице, которая завышает оценки своему сыночку и простит делать это и других учителей), родного отца у него нет. А тот, который сейчас живет с ними – никакой он ему не отец. Олегу – отец, а ему – нет.

– Лучше никакого отца, чем такой отец! – громогласно заявила младшая из сестер Голдобиных, одноклассница Семена.

Подросток не стерпел, резко ответил сестрам; напомнил, что хоть и родной у них отец, но – больной, припадочный.

Это была правда. Дядя Ваня – отец злоязыких сестренок, действительно, страдал эпилепсией. Соответственно, эпилептические приступы – припадки – у него время от времени тоже случались.

Яново – деревня маленькая. О ссоре между одноклассниками очень скоро узнала дружная семья Голдобиных, включая дядю Ваню.

Разбираться с Семеном за его колкие определения они не стали.

Они отомстили ему по-другому.

Как именно – Семён узнал и почувствовал очень скоро. На собственной шкуре – причем в прямом смысле этого слова.

…Отчим залетел домой со злыми, горящими глазами. Он перегородил вход, стянул с себя кожаный ремень и от всей души исполосовал пасынка по голой спине ремнём и стальной пряжкой от ремня.

– Я тебе покажу – чем такой отец – лучше никакого отца! – бешенным зубром ревел он. – Я тебя научу старших уважать!

"Учил" он Семёна, пока не устал.

…Спина саднила так, словно на неё высыпали ведро горящих углей. Подросток накинул на спину мягкую льняную рубашку.... Стало только больнее. Сёмка решил снять сорочку, потянул за ворот вверх.... Спина отозвалась острой болью. Мальчик закусил губу, напрягся, отодрал льняную материю от спины.

Рубашка была в обширных красных пятнах. Изнутри к сорочке прилипли кровь и кусочки кожи....

Отчим избил пасынка, как говорили в таких случая в деревне – "до мяса".

Через полчаса после экзекуции пришла мать, устроила отчиму скандал....

Семен не стал дожидаться развязки конфликта, выбрал момент, выскочил за дверь.

"Пойду к бабушке Наталье"! – решил он. – "Поживу пока у нее, на сеновале"!

Подросток бесшумно растворился в темноте.

На следующее утро из Хмелевки на лошади приехал участковый. Холодной металлической линейкой он померял отметины на худой спине Семена, что-то записал в листочке в мелкую клеточку, расправленном на квадратном планшете – сумке, традиционном атрибуте каждого участкового тех лет.

– Лёню обманули! – пояснила Семену мать, у которой как у всякой опытной сельской учительницы, были свои "агенты" и "информаторы" по всей деревне. – Голдобины сказали Лёне, что это ты говорил, что лучше никакого отца, чем такой. Лёня извиняется....

– Зачем мне его извинения? – зябко дернул плечом подросток. – От его извинений у меня шкура целее не станет! – расстроенный "предательством" матери Семен убежал со двора, не оглядываясь.

Отчим-пимокат – тонкий знаток женской души – из незабавного казуса делал для себя правильные выводы: бить пасынка можно. Но только – "за дело", или как бы случайно, "не разобравшись".

А "за дело", то есть в воспитательный целях, Сёмке, как, впрочем, и любому подвижному и невнимательному подростку "заработать" не составляло никакого труда.

Шалости или мини-трагедии появлялись практически ниоткуда, неожиданно и всегда некстати.

Однажды Сёмка нашел на улице утерянный кем-то складной нож. Небольшой такой ножичек с двумя маленькими лезвиями, штопором и не очень острым коротким шилом. Не долго думая, парнишка сунул его в карман брюк. Домой Семён не пошел, отправился в бабушке Наталье – туда, где было сытнее и безопаснее, чем дома.

За Семёном увязался младший брат. Олега Сёмка любил, охотно взял его с собой.

Возле дома прабабушки Сёмка решил "испытать" находку "на втыкаемость". Он зашел за стайку, вынул из кармана нож, обнажил одно из лезвий....

Братишка увязался за ним.

Семен, зная из опыта, что рикошет ножичка от деревянной стены, с случае