Абитуриенты с музыкальными задатками текли в Колывань рекой.

Но было в начинании увлеченного директора-фронтовика одно "узкое место" – профессиональные музыканты, прежде всего – баянисты.

А "Лёня" имел от природы идеальный музыкальный слух. Нотную грамоту знал плохо, всё услышанное играл исключительно "на слух".

И как играл!

Титарев, посмотрев и послушав игру на баяне "Лёни", решил – беру этого баяниста на работу!

Однако в советское время даже таким уважаемым руководителям как Филипп Афанасьевич квартиры "на хобби", пусть даже такое, как оркестр, не выделяли. Квартиру могли предоставить, в частности, преподавателю важного для сельхозтехникума направления.

Например, земледелия.

Или животноводства.

Мать Семёна полностью отвечала вышеупомянутым критериям.

Ради того, чтобы иметь в оркестре хорошего баяниста – аккомпаниатора, Филипп Афанасьевич добился, чтобы Людмиле Павловне Бочковой и всей её семье в Колывани предоставили трехкомнатную квартиру в новом доме.

Переезд в Колывань Сёмка, внезапно оторванный от друзей и от тайги, переживал тяжело. В новой школе как-то сразу не сложились отношения с учительницей английского языка. Другой ли учебник был тому виной, или "англичанке" просто не понравился вертлявый новичок – об этом Семён так никогда и не узнал. Английский – прежде самый любимый Сёмкин предмет – неожиданно стал для подростка "территорией боли".

И Сёмка стал прогуливать уроки иностранного языка....

Школьные мальчишки с "пониженной социальной ответственность", двоечники и хулиганы – моментально вычислили в забитом "новеньком" "жертву" – человека, о которого можно безнаказанно "чесать кулаки".

Что они и делали при любом удобном случае.

Семёну были дико и непонятно, почему несколько парнишек – его ровесников, совершенно не знакомых с ним, которым он никогда и ничего плохого не делал, вдруг зажимали его где-нибудь в кленовой аллее, или за школой и немедленно, всей кодлой кидались его бить.

Разумеется, став старше, Семён Аркадьевич разгадал нехитрую "математику" малолетних подонков.

Семён был приезжим; друзей в Колывани у него еще не было. Семён в тринадцать лет "пошел в рост", был тонким и длинным, физически развитым не так, как большинство сверстников. А еще Семёна выдавал взгляд. Затравленный взгляд мальчишки, у которого дома все очень и очень плохо.

Несовершеннолетние негодяи били Сёмку только потому, что его можно было бить, не опасаясь возмездия за содеянное.

В Колывани отчим лютовал почти как в Гурьевске.

Понимая свою высокую значимость в положительных переменах в жизни семьи он вновь, не раздумывая, "учил" Семёна жизни, при каждом удобном (и неудобном – тоже!) случае. В качестве предмета для "корректировки" поведения пасынка годилось всё. Семёна били кулаками, скалкой для теста, стеклянной трехлитровой банкой, шваброй, вилами, тяпкой.... Всем, что могло подвернуться под руку....

Единственным отличием Колывани от Гурьевска стало то, что отчим не бил Семёна на улице. Соседний подъезд был, в хорошем смысле этого слова, "ментовским". В нем дали квартиры офицерам среднего звена местного отдела внутренних дел – капитанам, майорам.... "Лёня" просто боялся, что за расправу над пасынком он уже так легко, как в Яново, не отделается.

Учеба тоже "покатилась вниз".

Седьмой класс для Семёна стал худшим временем в его жизни.

Драки в школе с ровесниками – маргиналами стали почти ежедневными. Причем с одноклассниками – тоже.

Регулярные "кровопускания" дома – "за дело", или из профилактических соображений.

И как "вишенка на торте" – ругань матери за плохую успеваемость и отвратительное поведение. Забитый и дома, и в школе, Сёмка стал грубить учителям, опаздывал на уроки, прогуливал....

До "тюрьмы-малолетки", в принципе, оставался всего один шаг.

Как-то на стройке, через которую Семён проходил, спрямляя путь домой, подросток нашел нож. Не какой-нибудь несерьезный складишок с пластмассовой ручкой, а настоящий нож – "свиноврез" с длинным блестящим лезвием из нержавеющей стали, гардой и удобной ручкой из коричневого эбонита. Нож был острым, хорошо ложился в руку....

Семён представлял, как он с силой засадит этот нож в пузо своим школьным обидчикам, непременно – по самую рукоятку; на душе становилось легче.

Вечерами он иногда доставал припрятанное вне дома оружие, долго, допоздна ходил по улицам Колывани надеясь встретить тех, кто регулярно избивал его после школы.

Встретить обидчиков никак не получалось.

Зато "встретился" один из соседей – милиционеров.

Поздним вечером, возвращаясь со службы, которая, как известно, в милиции иногда затягивается допоздна, сосед – участковый опытным взглядом оперативника заметил что-то лишнее в фигуре неуклюжего соседского подростка. Остановил, отобрал нож....

Попросил рассказать, почему Сёмка ночью ходит один, с ножом.

Семён посмотрел в его умные глаза и рассказал ему всё.

– Пойдем-ка домой! – после долгого раздумья произнес милиционер. – Ножом ты себе не поможешь. На всех подонков ножей не напасешься. Да и них тоже могут оказаться ножи....

– А что делать? Продолжать терпеть?

– Нет! Терпеть не нужно! Давай я завтра поговорю с Файвовичем, чтобы он взял тебя к себе в секцию.

Кто такой Михаил Файвович, Семка знал плохо. Среди мальчишек ходили смутные слухи, что Файвович ведет в техникуме секцию какой-то борьбы и что в неё приминают только студентов этого учебного заведения и учеников старших классов.

Семён подумал и утвердительно качнул головой.

А про Сёмкин нож сосед так никому и не рассказал, даже матери Семёна.

Глава 3

Файвович

На первую сентябрьскую тренировку по СамБО в секцию Михаила Файвовича Певзнера пришло девяносто человек. Парни построились в спортзале сельхозтехникума в три шеренги по тридцать человек, затаив дыхание слушали очень харизматичного, физически чрезвычайно крепкого мужчину, одетого в белую борцовскую куртку-самбовку; в коричневые – высокие и мягкие – борцовки, поднимающинся выше щиколотки и плотно затянутые прочными шнурками. Мощный торс Михаила Файвовича был плотно подпоясан длинной белой лентой- борцовским поясом, с массивным двойным узлом.

Сёмка заметил, что его новый наставник обращается в большей степени к взрослым крепким парням, стоящим на правом фланге и почти не смотрит на левый фланг, на котором пристроился Семён и его одноклассник – Серёга Горбунов; аккуратно осмотрелся.

Большинство пришедших на первую тренировку были намного старше восьмиклассников Серёги и Семёна. В основном это были молодые мужики, отслужившие в армии и парни-студенты Колыванского сельхозтехникума.

Михаил Файвович говорил недолго, но ярко.

Он напомнил собравшимся кандидатам в самбисты, что мужчина должен быть физически сильным и крепким, обязан уметь защитить себя и свою девушку – свою будущую жену, мать их детей....

Причин "вылететь" из секции было немного: пропуски двух тренировок без уважительных причин, драки, алкоголь и табак.

– Учую запах табака! – сказал Михаил Файвович. – Пеняйте на себя! Первый раз – предупреждение. Второй раз – последний! Без права