Но она уже взрослая, к тому же управляет целой страной, и её интересы – не его забота. Она отвернулась, чтобы жестами обратиться к маленькому морскому коньку. В ожидании указаний он держался в воде по стойке смирно, и лишь его плавники слегка колыхались.

– Трелл, сообщи, пожалуйста, царскому совету, что этим вечером я не смогу выполнять привычные обязанности. Флаундер отправится со мной. Себастьяна я формально назначаю главным до своего возвращения, однако в моё отсутствие не должны проводиться какие-либо голосования, а также приниматься решения.

– Слушаюсь, ваше величество. – Поклонившись, морской конёк стремительно удалился.

– Ваша царственность, не передать словами ... – начал было Себастьян.

Но Ариэль уже направлялась к солнечному свету, изо всех сил проталкиваясь сквозь толщу воды к поверхности.

У морских владычиц нечасто имелся повод куда-то спешить. Подводное царство не участвовало в войнах, которыми нужно было бы руководить; повелительницам не приходилось предотвращать попытки покушений на свою жизнь; они не были вынуждены сбегать от толп назойливых воздыхателей из числа русалов. По правде говоря, именно неторопливость и степенность были теми качествами, которых ожидали от монарших особ.

Вот почему, интенсивно работая хвостом в воде, Ариэль не без удивления отметила, что получает настоящее удовольствие от такой физической активности, даже несмотря на то, что стихия слегка стесняла её движения. Она скучала по тем временам, когда они с Флаундером резвились среди обломков затонувших кораблей, удирая от акул и стараясь вернуться домой до начала вечера. Русалке нравилось ощущать движение своих сильных мышц и то, как течение омывало её, когда она отводила плечи, чтобы ускориться.

Так далеко девушка не заплывала уже многие годы. Она сглотнула, почувствовав, как тяжесть водной толщи её отпустила, и похлопала себя ладонями по ушам, подготавливая их к скорой перемене внешней среды. Краски вокруг неё словно выцветали, сменяясь с интенсивно-аспидного цвета морской пучины на безмятежную лазурь средней части океана, и в конечном итоге засверкали неземными сиреневато-голубыми искрами, ознаменовавшими её появление в лучах солнечного света.

По правде говоря, Ариэль не планировала, чтобы её прорыв на поверхность выглядел столь триумфально. Она бы не стала вкладывать в него такую силу. Русалка собиралась подняться из воды медленно, словно кит. Неспешно, невозмутимо, вроде: «Вот она я».

Но последние несколько метров её хвост работал в два раза сильнее, чем требовалось, и она так стремительно вынырнула из воды в тёплый, залитый солнечным светом воздух, как если бы всего несколько секунд назад боролась со стихией за свою жизнь.

Сглотнув ещё раз, она попробовала дуновение океанского бриза, обдувавшего её лицо, на вкус: соль, свежесть соснового леса, гарь дальних пожаров и тысяча незнакомых ей запахов...

Оседлавшая волны чайка с любопытством смотрела на девушку.

Ариэль взяла себя в руки, вспомнив о том, кто она такая. И постаралась не столь очевидно наслаждаться ощущением стекающей по лицу воды и тем, как капли сверкали, в её волосах, высыхая на солнце. Флаундер некоторое время беспокойно плавал вокруг хвоста русалки, прежде чем решился подняться на поверхность рядом с ней.

Она произнесла на языке жестов:

– Я слышала, у тебя есть для меня сообщение. – Но прежде, чем Флаундер успел перевести, Ариэль перебила сама себя, продолжив: – Ты знаешь Скаттла? Где он? Почему он не прилетел?

– Царица Ариэль слышала, что у тебя есть для неё сообщение, – с важным видом поведала рыба чайке. – Однако она ожидала увидеть своего старого друга Скат- тла. Он единственная птица, с которой повелительница когда-либо была близко знакома.

– Вы не ошиблись, предположив, что именно он отправил меня сюда. Расстояние, которое было необходимо пролететь, слишком велико для прадедушки Скаттла, – ответила чайка. – Как вы дышите?

Прошла секунда, прежде чем Ариэль полностью осознала вторую половину сказанного птицей.

«Что?» – Этот вопрос так ясно отразился на её лице, что ей даже не пришлось прибегать к жестикуляции.

Приподняв голову, чайка уставилась на русалку, не моргая:

– Вы с лёгкостью выплыли из воды на поверхность. Учитывая то, что вы живёте под водой всё время, вы вряд ли способны задерживать дыхание надолго (как если бы вы были, скажем, чудо-китом), но в то же время у вас нет жабр, как, например, у саламандры. Так как вы дышите?

– Неслыханная дерзость обращаться к повелительнице Атлантики подобным образом! – отчитал птицу Флаундер. Ариэль впечатлило то, как зрело прозвучали слова её маленького друга, которого не сбил с толку неуместный поворот беседы.

– Прошу прощения, – немедленно извинилась чайка, опуская клюв в воду.

Чтобы слегка разрядить обстановку, царица взмахнула трезубцем, позволив воде брызнуть во все стороны тысячей сияющих капель. Несмотря на то что русалочий народ сразу признал за ней право на трон согласно линии наследования, всё же определённо был некоторый переходный период, когда они продолжали воспринимать Ариэль как прелестную беззаботную дочурку Тритона. Некоторые говорили с ней в недопустимо покровительственном тоне, некоторые – в недопустимо фамильярном. А некоторым представителям других племён (преимущественно акулам) потребовалось несколько публичных демонстраций царского гнева, лишь после этого они, наконец, признали её авторитет.

Но Ариэль не думала, что поведение этой небольшой птицы юного возраста следует интерпретировать как проявление неуважения. В её словах не было осуждения. Лишь восхищение и интерес. Вероятно, ей прежде не доводилось видеть русалок. С тем же успехом девушка могла оказаться морским слизняком или демоном, и чайка всё равно задала бы ей тот же самый вопрос.

– Как тебя зовут? – поинтересовалась у неё Ариэль.

– Джона, – ответила птица, слегка поклонившись, когда Флаундер перевёл вопрос девушки. – Но... если вам всё-таки представится возможность поговорить с моим прадедушкой, он, вполне вероятно, будет упоминать меня под ошибочным именем – Джонатан. Джонатан Ливингстон. Порой он немного путается в словах.

Ариэль улыбнулась, подумав о том, что это очень похоже на Скаттла.

– Почему бы тебе не рассказать царице всё, начиная с самого начала, Джона? – предложил Флаундер.

Тогда чайка поведала им историю о том, как они с прадедушкой посетили оперу и какое впечатление она на него произвела. Птица рассказала, как они слетали к замку, проследили за Ванессой и им открылась правда о том, что царь Тритон ещё жив. Её рассказ был лаконичен и содержал только факты: никаких громоздких описаний, длинных диалогов или личных наблюдений. Девушка диву давалась, как Джона могла оказаться потомком Скаттла: «Должно быть, яйцо по ошибке попало не в то гнездо».

Мысли беспорядочно кружились в голове Ариэль, которая ещё не пришла в себя от услышанной новости.