— Цел? — ровным голосом спросила Катарина, убирая пистолеты за пояс, и доставая из ножен тонкий стилет.

— Да, — приложив руку к шее, ответил я, а потом поглядел на ладонь. Нет, разбойница не порезала, а ведь показалось, что до крови.

— Ну, и хорошо, — произнесла наёмница, опускаясь на колено и сноровисто вгоняя стилет в шею главарки, точняк в трахею. Типа, контрольный в голову. Я, непривычный к такому зрелищу, несмотря на то, что нас и травматологию на экскурсии водили, много видио показывали, сглотнул подкативший к горлу ком.

— Может, не надо их… — сорвалось у меня с губ.

— Они бы тебя продали в бордель. Был бы утешением для престарелых дур.

— Ну не убили бы же, — попытался я возразить, глядя на дёргающуюся в агонии толстую. Пуля пробила ей печень, и сейчас у неё был шок от стремительной кровопотери. Несколько минут и она умрёт. Такие раны даже у нас не всегда успешно латают.

— Тебя бы поили стоюн-травой на дешёвом вине, чтоб член бы не падал по несколько дней, а через месяц-другой апоплексический удар. Может быть, в гареме у богатой дамы оказался. Тогда сидел бы в подвале на пуховых подушках, ожидая, пьяную госпожу, решившую вспомнить о своей игрушке. Немногим лучше.

Я молча кивнул и подошёл к своим вещам.

— Там ещё лучница какая-то у них. Блефуют?

— Была, — пожала плечами Катарина и погладила сбитый кулак. — Они дурные. Ни в дозоре постоять толком не могут, ни оружием биться. Они даже костёр прятать не умеют, готовясь к разбою. Удивительно, что так долго их никто не поймал. Наверное, никто толком и не брался, или награда за них крошечная, как яйца хомячка.

Наёмница встала, поддела ногой тесак предводительницы и скривилась.

— Три серебренника выторговать за это дерьмо, пожалуй, можно.

— Они меня за триста хотели сбыть, — пробормотал я, глядя, как девушка роется в вещах убитых, но так ничего и не найдя, подняла обруганный ею клинок.

— Глупые, как лягушки, — усмехнулась наёмница, хлопнув меня по плечу, отчего чуть рука не отнялась. Девица-то не только со стальными нервами, но и со стальными мышцами. Паладинка, мать её за ногу. И не отстану, пока не узнаю, почему она не закончила обучение. — Халумари продать просто так нельзя, и пришлось бы согласиться на самую низкую цену. Это где-то тридцать серебряных. Не стой, пойдём. Надо ещё Гнилой Березняк побыстрее миновать. Если заночуем в нём, то точно поспать не получится.

Я со вздохом поднял вещи и пошёл за девушкой, пощупав при этом своё оружие скрытого ношения. Когда-нибудь и я отплачу ей долг. Конечно, она выполнила свою работу, но выполнила очень хорошо. Просто профи, и ей нельзя не восхищаться.

— Спой что-нибудь, — произнесла наёмница, поглядев на меня, а потом направившись к кустам. Наверное, за своими вещами.

— Что?

— Что-то ваше.

Я поглядел сперва на неподвижные трупы разбойниц, потом на Катарину, тихо позвякивающую кольчугой и экипировкой.

Я же думал. Вернуться из-за неисправной системы, или продолжить путь? Если чип дал сбой, то меня вернут на землю. Ремонту он не подлежит, а оператор списывается. Слишком тонкая настройка и дорогая система, чтоб рисковать задачами. Для меня это будет означать конец всем приключениям.

Тогда не лучше ли продолжить задачу, а о неисправности доложить по возвращению? Всё равно, связи нет, так как мы вышли из зоны действия сети. Ну а сдохну? Я могу и с исправным чипом стрелу схлопотать, так что терпимо. Зато нужно будет надеяться на свою голову, а не рекомендации. Решено. Иду дальше.

Я поглядел на девушку, а потом немного фальшивя затянул:

— По полю танки грохотали…

— Живее, — торопила меня Катарина, идя впереди широкими шагами. Я же откровенно не поспевал за ней, время от времени переходя на бег. Наёмница на ходу перезаряжала свои пистолеты, сноровисто отсыпая навеску пороха из рога, висящего сейчас на шее. Свинцовые пули лежали в старом кожаном, испачканном серым металлом и немного пожжённом кошеле. Но доставала девушка не их, а блестящие серебром шарики, спрятанные в свисающем, как амулет на шнуре, небольшом мешочке. Ну, в общем, достала она их точняк между сисек. Была бы она ниже ростом, заглянул бы в вырез, но не судьба. Во-первых, я бежал за ней, высунув язык, а во-вторых, у меня не было с собой табуретки.

Я совершенно не понимал, о чём беспокоится наёмница, так как шли мимо широкого озера, поросшего по берегам камышом и ракитой вперемежку с местным кустарником, название которого я постоянно забывал. Но листья у него были мелкие-мелкие и очень жёсткие. Над всем этим возвышались обычные берёзы, зачастую гнилые.

Дорога делала широкую дугу вокруг этого озерца. Под ногами часто попадались раскисшие участки, покрытые толстой шкурой бурой тины. После того как я пять раз спел, наёмница сильно изменилась в настроении. Стала угрюмой и нервной.

— А что плохого в этом месте? — переводя дыхание, спросил я.

Вместо ответа, девушка зло зыркнула на меня и начала быстро-быстро утрамбовывать шомполом войлочный пыж. А потом ухватила шомпол зубами и насыпала порох на затравочную полку. Щелчок подпружиненной крышки, и пистолет отправился за пояс, а его место занял другой, который ещё нужно было почистить.

Глянув на пистолет, заметил, что под шнуровкой к нижней стороне рукояти, прикрывая ценное дерево от ударов, приложена изогнутая стальная пластина. Именно на неё Катарина приняла клинок разбойницы. И сдаётся мне, это излюбленный приём девушки.

— Так что не так с березняком? — не унимался я.

— Место плохое.

— Это я и так понял. А поподробнее?

— Замолчал бы, чем спрашивать, — поморщилась Катарина.

— Дура, — пробурчал я и сразу же столкнулся с разъярённым взглядом наёмницы, поняв, что сказал это не по-русски, а на местном языке. Да ещё выбрал для этого не самое лучшее слово. Не синоним нашему недоумку, а что-то вроде тухлая голова. Даже разбойничья фраза о жопоголовой немного была мягче.

— Хочешь не дожить до утра? — рявкнула Катарина, показав рукой на озеро с чахлыми берёзами. — Оставайся здесь! А я пойду.

— Я всего лишь спросил, что в них особенного?! — перешёл я на крик в ответ. — Я просто не знаю! А ты ведёшь себя как бешеная собака!

Катарина стиснула кулак. Не будь я «прекрасной эльфийкой», то есть юношей рода халумари, наверняка ударила, но вместо этого сплюнула на сырую дорогу, поросшую травой-муравой.

— Потом расскажу.

И мы продолжили путь. Пистолеты наёмницы заряжены, пальцы стиснуты на эфесе клинка, зубы скрипят. Я и сам время от времени дотрагивался до кобуры с потайным пистолетом. Нервное состояние девушки передалось и мне.

Озеро кончилось, уступив место болотам с теми же чахлыми берёзками и осинками. Это по правую руку, а по левую шли поросшие густым ельником холмы. И судя по обилию поросших мхом и лишайником больших валунов явно ледникового происхождения, они тоже не были лучшим путём для странников — все ноги переломать можно.