– А то я не понял! – перебил его Кобылкин. – У нас с тобой почти что в руках были те самые часы. Таких совпадений не бывает, Круглый. Непонятно, что там у девчонки за бабка, но чую, что как-то она связана со старцем! Но это еще не все, Жень, руку даю на отсечение, что ты только что за грудки тряс цареубийцу, этот пацанчик и расстреляет Николая, который сейчас сидит и тосты поднимает с томскими начальниками. Такая мистика, брат…

Казалось, у Круглого прошли все боли, он аж подпрыгнул на месте от волнения:

– Не может быть, Саш! Ты уверен, что это был Юровский! Я только что мог забрать те самые часы? Я еще думаю, откуда такая красивая коробочка у девчонки? Елки-палки, это я мог только что надавать поджопников убийце императора? Откуда ты знаешь, он чего, визитку оставил!?

– Яшка, он же Янкель Хаимович Юровский, где-то в этом возрасте занимался часовым делом, судя по его собственноручно заполненной анкете. По-моему, как раз в это лето приезда цесаревича он и открыл мастерскую по ремонту часов. А этот мелкий – наверняка его брат, тоже часовщик…

– Он же вроде фотографией занимался? – напрягая память, спросил Женька.

– Это в Екатеринбурге, а в Томске – часами. Вот он сейчас и заведет часы «погибели и возрождения», понимаешь? Я только сообразить не могу: что бы и как бы мы с тобой ни планировали, получается так, что мы оказываемся рядом и все видим, а повлиять не можем пока, понимаешь? С часами понятно хоть, что они есть и что их хотели царю передать. И кто их заведет, понятно, а я не сомневаюсь, что этот Яшка их отремонтирует на раз-два и девчонке никогда в жизни не отдаст. Все увидели и поняли – а сделать ничего не можем. Как сквозь пальцы возможности утекают. Бабка девочки Саши, очевидно, не простая – девочку упустили, часы почти в руках были – нет часов, Юровского за шкирку держали – Юровского ищи-свищи теперь…

– Сашка! – взволновано заговорил Круглый, – давай найдем Юровского и заберем часы! Наверняка часовых мастеров в Томске не так много, и все их знают, Саш! Еще успеем Николаю коробочку передать! В крайнем случае, можно ему пальцы переломать, чтобы он часы отремонтировать не смог! Бррр, – Женьку передернуло, – Только не я, ты сам, я малолетке пальцы ломать не буду…

– Надо попробовать, конечно, найти, – задумчиво произнес в ответ Кобылкин. – Да, ты прав, конечно! Но у нас времени только до завтра… Так, ночью Николая можно перехватить у кельи старца, а завтра – в университете. Пока его сделают главным покровителем первого сибирского университета, пока осмотр аудиторий, то-се… В принципе, можем до отправления парохода под видом студентов попытаться… Идти сможешь, брат? Юровского нужно искать прямо сейчас…

Женька со словами «Да, конечно, смогу!» вскочил на ноги, но тут же охнул, побледнел, схватился за голову и начал падать. Кобылкин подхватил его и плавно положил на траву. Женька открыл глаза, слабым извиняющимся голосом предупредил, что сейчас начнет блевать и вдруг начал быстро покрываться красными пятнами, веки закатились, нижняя челюсть отвалилась. Кобылкин вдруг увидел знакомые легкие зеленые вспышки-молнии и моментально бросился на брата, обняв его руками и ногами. В эту же секунду раздался резкий беззвучный хлопок в ушах, и только лопухи вытянулись со всех сторон в то место, где только что находились братья…

Псков. Наши дни

Пассажиров собрали около самолета и пешком повели к на удивление темному, без фонарей и подсветки, зданию аэровокзала. Не доходя до него, провожатая завернула толпу пассажиров в сторону. Обогнули аэровокзал, со скрипом открыли ржавую, что было видно даже в темноте раннего утра, воротину и сказали: «До свидания».

На площадке перед аэропортом не было ни одного такси, откуда-то из-за деревьев раздавался лай собаки. «Наверное, там частный сектор», – подумала Мария и, отделившись от спутников, пошла в здание аэропорта выпить чашку кофе, привести себя в порядок и вызвать такси. Пройдя допотопную рамку металлоискателя, она оказалась в слабо освещенном и безлюдном помещении. «Чистенько, но убого, похоже, все же попутчик был прав, наш автовокзал – просто ультрасовременный дворец по сравнению с этим аэропортом на границе с Евросоюзом. Ужас какой», – размышляла Маша. Она обратилась к заспанному сотруднику милиции, который, сладко и беззастенчиво потягиваясь, продиктовал ей номер такси.

Ожидая машину, Маша мысленно настраивалась на поездку по незнакомому городу. Думала про газовый баллончик, которого у нее не было, представляла, как она будет трястись по разбитым ямам и колдобинам дорог; как она будет молчать, чтобы не провоцировать, не дай бог, почему-то обязательно страшного и небритого таксиста; как первым делом зарядит в Изборске телефон, который вот-вот должен был отключиться – хоть бы аккумулятора хватило на дорогу.

Изборская гостиница, которую Бергина еще в Томске выбрала как самую новую и не самую дорогую, располагалась в тридцати километрах от города и представлялась ей теперь раем на земле, судя по фотографиям номеров из Интернета в сравнении с первыми впечатлениями от аэропорта в окружении частного сектора с цепными собаками. Мария еще раз пожалела, что сорвалась из Томска и поехала на другой конец страны за этими балбесами.

Таксист – молодой улыбчивый парень, который все время ерзал на сиденьи от избытка энергии, был совсем не страшным. Казалось, что он сейчас выскочит и побежит впереди своей машины. «Ауди» была чистенькой, хотя не новой. Мария села впереди, чтобы рассмотреть город.

– Первый раз во Пскове, что ли? – спросил таксист.

– Да, а как вы догадались?

– Да еще не поехали, а вы все головой вертите. Едем через центр, наш город поглядите, – то ли утвердил, то ли предложил таксист и рванул с места.

Выскочив на дорогу, он сбросил газ на пустой пригородной улице, сказав пару нелестных слов о «гаишных камерах и письмах счастья», и продолжил:

– Аэропорт у нас считай, что в городе. Как в других городах, таксистам не подработать, а с вами мне повезло, далеко поедем.

Псков даже в темноте показался маленьким, низеньким и чистым, несмотря на раннюю весну. Никаких предместий, высоток и спальных районов, как в других городах, р-раз и в центре. А центр был завораживающим: подсвеченная остроголовая башня с воротами, словно с картинки из книжки сказок, крепостные стены, теряющиеся где-то далеко в темноте, и огромный подсвеченный собор с колокольней. Будто прямо на крепостных стенах белый исполин-богатырь с младшим братом – колокольней в окружении космической черноты. Таксист сбросил скорость, заметив, что Маша удивленными глазами рассматривает это величественное зрелище.

– Это Троица наша, – сказал таксист, кивая на собор, – вокруг нее Кром, налево река Великая, мы через нее сейчас поедем по Рижскому. А если ехать прямо – речка Пскова, а справа светится пединститут. Может, покатать вокруг?

– Нет, нет, поедем… А чего у вас такой аэропорт запущенный? – не удержалась Мария, против воли ввязываясь в разговор с таксистом, – так контрастировал убогий аэропорт с необычной и своеобразной красотой центра города.

– Так это, там всего года два как самолеты пустили на Москву и Питер, а раньше он стоял нерабочий.