Кобылкин побледнел:

– Так, быстро! Давай на улицу, обходим клиники, на Московский тракт и к Томи, по реке спустимся к Ушайке в центр; е-мое, Жень, нас же закуют, если мужик шум с ассигнацией поднимет, сегодня наверняка жандармы в усиленном режиме!

Братья прибавили шагу, вышли за ворота на Садовую и оказались на краю города. Круглый все оглядывался назад, пытаясь разглядеть в почти что лесной дороге привычные корпуса Политеха. В очередной раз оглянувшись, он вдруг замер. Справа от него высился огромный собор, в котором он сразу же признал Храм Христа Спасителя:

– Саша, он же в Москве! – Круглый был близок к тому состоянию, когда от полного непонимания происходящего человек впадает в прострацию или сходит с ума.

От прострации Круглого спас Кобылкин, дернул за рукав и потащил дальше, поясняя уже на ходу:

– Это просто по проекту того же архитектора Тона построено. И, кстати, храм меньше московского, его разберут после революции, а из кирпичей построят еще один университет, архитектурно-строительный, а здесь твой любимый фонтан будет, в который ты прошлым летом пьяный купаться лазил…

Братья оказались в районе Татарской слободы. Резкое зловоние перебивала свежесть речного воздуха, добротные деревянные дома с полуподвалами из красного кирпича, сплошь в деревянной резьбе, как крепкие дородные бабы в накинутых расписных платках, перемежались с покосившимися засыпушками, складскими постройками и сараями с мычащими коровами. То тут, то там стали появляться никуда не спешащие люди, телеги водовозов с сонными лошадьми и сонными седоками на козлах. Июльский день обещал быть солнечным и жарким. Судя по слою пыли, лежащей повсюду, дождей здесь не было много дней. Сашка «включил экскурсовода», комментировал увиденное по ходу и делился воспоминаниями из университетского курса Сибиреведения:

– Канализацией в этом году в Томске еще и не пахло, поэтому пахнет нечистотами – максимум рыли стоки к канавам, все стекалось в овраги, ручьи, в Ушайку и Томь. Грязи в дожди было немерено, известны случаи, когда лошади тонули вместе с повозками, но обходилось без человеческих жертв. Освещение тоже не того, хоть и первая электростанция появится за Уралом именно в Томске, но чуть попозже. Ага, район затапливаемый, поэтому столько лодок около домов. Но вообще, нам повезло, вот если б осенью попали – весело было бы. Тьфу ты, нога в тротуар провалилась, погоди… Дело в том, – продолжал Кобылкин, вытаскивая ногу из дырки прогнившей тротуарной доски, – что осенью сюда съезжается народ с золотых приисков Мариинской тайги, которые уже почти иссякли, работяги с Обь-Енисейкого канала, который должны вот-вот забросить из-за строительства Транссиба. Тут такое начинается! Публичных домов и малин больше, чем в столицах, до самых морозов по улицам лучше не ходить – прибьют за просто так и не посмотрят, Круглый, на твои разряды борцовские.

Круглый, невольно озираясь, не в силах избавиться от новизны ощущений в знакомых, но как-то опасно непривычных и даже чужих местах, сказал:

– Тоже мне, университетский город. Здравствуй, моя малая Родина!

– Университету всего-то три года, он еще только-только начинает играть свою роль в жизни города, да и всей Сибири. Но все равно, Жень, и благотворительность уже ого-го какая, и театр, понимаешь, и Транссиб строить начали. В ближайшие годы обалдеть, сколько всего переменится. Ох, гляди, Томь-то какая красавица!

Перед ними раскинулась огромная, полноводная река, приток Оби. Несмотря на лето – ни одной желтой отмели, к которым так привыкли современные томичи, видно не было. На другом берегу в дымке – стена таежного леса, на воде десятки лодок, то ли рыбачьих, то ли паромных…

– Да-а-а, господа… – протяжно, как бы заканчивая экскурсию, протянул Кобылкин. – А еще томичей называли муксунниками, поскольку муксуна здесь видимо-невидимо было, вернее, есть… Правда, так есть охота, аж слюна течет…

Братья присели на край огромной, выше человеческого роста коряги, которая, по всей видимости, валялась на берегу с последнего ледохода, и попытались наметить планы.

Сашка предлагал дойти по берегу до торговой площади в самом центре и, изобразив разборчивых покупателей, перепробовать все съестное в торговых рядах. В крайнем случае – стащить какой-нибудь калач из лавки или предложить кому услуги грузчика на часик за добрый завтрак. Цесаревич будет на Иркутском тракте где-то около десяти часов утра, а значит, к Иверской часовне, что как раз рядом с базаром и Богоявленским Собором, подъедет часам к одинадцати, не раньше, а потом направится в дом к губернатору мимо почтамта. Поскольку совершенно не понятно, где здесь искать часы и что с ними делать, Кобылкин предлагал просто протиснуться как можно ближе к будущему царю и внимательно понаблюдать за происходящим: «Авось что-нибудь поймем-заметим по ситуации, а если ничего не увидим и не поймем, так уж и быть, займемся возвращением».

Женька начал было в ответ ворчать, что зря они все это затеяли, кто они вообще такие, чтобы лезть в большую историю? Два ушлепка из будущего, которые в своей жизни ничего героического или исторического ни разу не совершили; что не ему, семейному человеку, участвовать в таких авантюрах. Ладно, мол, по пещерам, или в тайгу на рыбалку, или на воздушном шаре, там хоть от тебя что-то зависит, а здесь? Болтаемся, мол, во времени, как слепые котята, даже не понимая, где можем оказаться в следующую секунду. Потом вдруг встрепенулся, хлопнул себя по лбу и почти вскрикнул:

– Вспомнил! В Интернете читал: когда Николай посещал Томск, была то ли найдена, то ли обезврежена какая-то бомба с часовым, понял, ча-со-вым механизмом прямо под мостом через Ушайку, это получается, как раз вчера! Или не обезврежена? Не помню. Эх ты, историк хренов, я и то читал!

– Так если обезврежена, то причем тут пророчество?

– Ну, может, она должна была громыхнуть, и был бы другой царь, или царя бы ранило. И вся история пошла бы по-другому!

– Не-е-е, и где здесь Александр Первый? Раз ты читал, значит, жандармы устроили следствие. Если так, значит, доложили Николаю. Если, несмотря на это, он не бомбой занялся, а поздно вечером тайно поедет в келью, где до смерти жил старец Федор Кузьмич, значит, не то, не то!

– Ну, не знаю, я думаю, дело в бомбе с часовым механизмом, прямая ведь связь! Вот бы ее достать и посмотреть, обезвреженную. А еще, возможно, в келье есть какие-нибудь часы, или рядом где-то. Или вообще имелись ввиду песочные часы! – продолжал фонтанировать идеями Круглый.

– Давай пока на базар, перекусим, а там в толпе разнюхаем, что почем. Вообще, про бомбу надо проверить, может, у жандармов чего выведать, они ж всяко, как и в наше время, в оцеплении скучать будут. А к ночи проберемся к келье старца. Про келью очень правильная мысль, ты молодец, брат. Идем. Что же это за часовой механизм, ух-х…

Братья по берегу направились на базар туда, где в наше время вместо базара высится огромное, белого мрамора, здание-корабль, в котором располагается вся губернская власть Сибирской провинции.

Часы