Впрочем, тут Манасевич бил наверняка. Не сомневался – в любом случае не сдержат слова, напишут… И действительно, вскоре один из участников вечера, известный литератор Анатолий Каменский, написал пьесу о Распутине.

Из показаний Филиппова: «Отголоском этого вечера… была пьеса Анатолия Каменского… которая… встретила чрезвычайные цензурные затруднения… Присутствующие на вечере литераторы дали мне слово не печатать заметок об этом вечере и потому… Распутин так обрушился на постановку пьесы Каменского… что тот, по выражению Распутина, «нарушил клятву».

В пожелтевшем номере газеты «Рампа и жизнь» за 1915 год я нашел сообщение об этом событии, взволновавшем тогда театральный Петроград: «8 декабря 1915 г. в театре Яворской была назначена постановка новой пьесы А. Каменского «Может быть, завтра»… В 8 часов вечера, когда театр был уже переполнен публикой, администрация объявила, что спектакль состояться не может: поступило официальное запрещение».

Впрочем, пьесу разрешили после того, как Каменский переделал ее и превратил своего героя, русского мужика Распутина, в… шведа!!!

После этой истории перепуганный Филиппов сам начинает отходить от Распутина. Да и у Распутина появляется недоверие к Филиппову… Теперь основным советчиком и главным человеком в «команде» становится Манасевич-Мануйлов. И он уже ждет многообещающих перемен в правительстве…

Но все случится совершенно иначе.

Шла мировая война. Но не прекращалась и другая война – Аликс с Верховным главнокомандующим (Н., как она называла Николая Николаевича в письмах).

«4 апреля 1915… Хотя Н. поставлен очень высоко, ты выше его. Нашего Друга, так же, как и меня, возмутило то, что Н. пишет свои телеграммы, ответы губернаторам и т. д. твоим стилем… он должен бы писать просто и скромно…»

В апреле царь вместе с Верховным должен был инспектировать войска, стоявшие в Польше и в захваченной Галиции. При дворе возник упорный слух, что великий князь Николай Николаевич решил стать королем Галиции и Польши. И Аликс испугалась, что во время поездки «Грозный дядя» склонит Ники согласиться на это… И «Наш Друг» тотчас высказал пожелание: ехать царю не надо. А если уж ехать, то одному.

«6 апреля… Меня беспокоит твоя мысль о поездке в Литву и Польшу, не рано ли? Ведь настроение там враждебно России, особенно в Литве. Я попрошу Нашего Друга особенно за тебя помолиться, когда ты там будешь. Прости мне, что я это тебе говорю, но Н. не должен тебя туда сопровождать, ты должен быть главным лицом в этой первой поездке… Право, не бери его, ведь ненависть против него там должна быть очень сильна, а твое присутствие обрадует всех любящих тебя… Аu fond (в глубине души. – Э. Р.) Наш Друг предпочел бы, чтобы ты поехал в завоеванные области после войны… пишу тебе это между прочим».

«7 апреля… Как интересно все то, что ты намерен сделать! Когда Аня сказала Ему по секрету (так как я просила Его особых молитв за тебя) о твоем плане, Он странным образом сказал то же, что и я… что в общем Он не одобряет твоей поездки и «Господь пронесет, но… ехать… лучше после войны». Он не советует брать с собою Н. – находит, что всюду тебе лучше быть одному, и с этим я вполне согласна. Ну теперь, раз уж это решено, надеюсь, что все удастся… Да благословит и сохранит тебя Господь в этой поездке… Он (Распутин. – Э.Р.) был у меня утром».

Но царь поехал вместе с Верховным. Немцы готовили решительное наступление, и Николай не знал, что он последний раз в жизни видит эти земли…

В это время начинает свершаться поразительная метаморфоза:

«Наш Друг» исполняет теперь не только должность «мудрого попугая» царицы. Незаметно из «чтеца» ее желаний, из условного персонажа, которым она заклинала мужа, он начинает превращаться в ее истинного советчика. Рожденный ее фантазией провидец становился реальностью. Мужик начинает обретать самостоятельность и уже… сам диктует ей свои мысли. Его крестьянский ум подсказывает решения, исходящие из любимой народной идеи – жить по совести – и радостно удивляющие Аликс простотой осуществления.

«10 апреля… Гр несколько расстроен «мясным» вопросом – купцы не хотят понизить цены, хотя правительство этого требует, и было даже нечто вроде мясной забастовки. Наш Друг думает, что один из министров должен был бы призвать к себе нескольких главных купцов и объяснить им, что преступно в такое тяжелое время повышать цены, и устыдить их…»

И вызывали, и стыдили… Но купцы почему-то не услышали призывов к совести – цены продолжали расти.

Но Распутин продолжает давать «царям» свои весьма удивительные рекомендации. «Он находит, что ты должен приказать заводам выпускать снаряды… просто дай распоряжение, чтобы тебе прислали список заводов, и тогда укажи – какие… Будь более самодержавным, мой дорогой, покажи свою волю!» Да, Распутин предлагает меры, которые станут весьма популярны… во времена Сталина, когда во время войны все заводы будут «самодержавной» рукой вождя переориентированы на нужды фронта.

«29 августа 1915… Наш Друг находит, что больше фабрик должны вырабатывать амуницию, например, конфетные фабрики…»

И царь попытается все это осуществить! Будет введено принудительное отчуждение продуктов у крестьян и помещиков, пройдет национализация и милитаризация заводов… Все, к чему призывает Распутин, будет делаться. А завершат все это уже большевики! Так что некоторые меры военного коммунизма были предложены еще до Ленина… мужиком Григорием Распутиным! А осуществлять их начал… последний царь!

Незадолго до своей гибели Распутин заговорит с царицей и «о повышении жалованья бедным чиновникам по всей стране», чтобы в смутные времена укрепить государственную машину. И подскажет, где взять на это деньги. Его идея весьма забавно прозвучит в письме царицы Государю всея Руси: «Всегда можно обложить капиталистов». То есть – попросту отобрать деньги у богатых! И эту извечную крестьянскую мечту также осуществят большевики… Так что недаром соратник Ленина Бонч-Бруевич так восхищался в своих статьях «умным, талантливым мужиком».

И недаром в одной из своих статей Бонч описывает удивительную сцену. Чтобы проверить распутинский «дар познавать людей», он решил показать мужику некий портрет. «Распутин пришел в состояние ажиотажа… «А это кто? Скажи – кто это? – Он стремительно метнулся к большому стенному портрету, откуда выделялось гордое, умное лицо старика. – Ну и человек!.. Ах ты, Боже мой! Это ж Самсон, друг мой, вот он Самсон-то где! Познакомь меня с ним!.. Поедем сейчас к нему! Вот за кем народ полками идти должен!»… И Распутин торопливо зажег соседнюю электрическую лампочку, желая лучше рассмотреть лицо этого поразившего его старика… Я объяснил ему, что это Карл Маркс».

«Вот за кем народ полками идти должен!» – это пророчество Распутина прозвучало в статье Бонча, опубликованной в газете «День» 1 июля 1914 года – накануне войны, которая уничтожит империю и станет прологом марксистского государства.