Ралука пожала плечами.

– Помощь? А мне кто помог?! – гневно выкрикнула она.

– Пожалуйста, послушай минутку, – уговаривала ее Илеана. – Ты мне пару недель назад рассказывала, что слышала про какую-то женщину, которая предлагает ребятам работу и жилье за рубежом. Так?

Ралука вновь пожала плечами, потом подтвердила.

Илеана показала фотографии.

– Кого-нибудь узнаешь?

Ралука ткнула пальцем:

– Вот этого… видела, а как зовут, не знаю.

– Это очень важно, уверяю тебя. На прошлой неделе этих ребят нашли убитыми в Англии. У них изъяты органы. Ты должна рассказать мне все, что тебе известно о женщине, которая предлагает работу.

Ралука побелела.

– Я ее не знаю… но… – Она вдруг страшно испугалась. – Знаете Симону и ее дружка Ромео?

– Нет.

– Я ее видела пару дней назад. Она была такая счастливая. Рассказывала о женщине, которая предлагает ей работу в Англии. Собиралась ехать, прошла медицинский осмотр… – Ралука умолкла. – Ох, черт… Есть сигарета?

Илеана дала ей сигарету, вытащила зажигалку, сама закурила.

Ралука затянулась, резко выдохнула дым.

– Зачем ей медицинский осмотр?

– Та женщина сказала, что надо проверить здоровье. Для оформления проездных документов…

– Где найти Симону?

– Она живет с Ромео и дружками под дорогой у трубы отопления.

– Где именно?

– Я точно не знаю. Только район.

– Ее необходимо найти, – твердо заявила Илеана. – Пойдешь с нами?

– Некогда. Деньги нужны на лекарство.

– Мы дадим тебе денег. Столько, сколько ты сегодня могла бы заработать. Идет?

Через минуту они торопливо шагали к машине Йена Тиллинга.

Аэробус шел на посадку. Зажглось табло «Пристегнуть ремни». Грейс убедился, что спинка кресла поднята, хотя не прикоснулся к ней за все время полета, сосредоточившись на подготовленных для него аналитиками материалах о печеночной недостаточности и планируя разговор с поставляющей органы немкой. Встреча назначена на утро.

Рейс задержался на двадцать пять минут из-за диспетчерских неувязок на взлете, что сократило драгоценное время визита в Германию. Сидя у окна, Грейс вглядывался вниз. Заснеженный пейзаж выглядит совсем иначе, чем в прошлый раз, летом. Тогда он видел разноцветные пятна фермерских полей, а сегодня лишь бесконечную белую ширь. Наверное, недавно был сильный снегопад – все деревья засыпаны. Земля приближалась, постройки вырастали с каждой секундой. Уже явственно различимы дома с заснеженными крышами, жидкие рощицы, маленький город в ослепительно-ярком солнечном свете. Грейс на миг пожалел, что не захватил темные очки.

Поразительно, как быстро все изменилось. Несколько месяцев назад он летел в Мюнхен с надеждой найти, наконец, Сэнди, которую близкие друзья якобы видели в парке. Они были абсолютно уверены, что это она. Теперь эти переживания испарились, исчезли. Можно честно признаться себе – больше он к ней никаких чувств не питает. Впервые за последние недели понял, что делает последние шаги, избавляясь от навязчивых воспоминаний о ней. Словно выходит из тьмы на свет.

Его вдруг кольнуло мрачное предчувствие. Впервые за долгое-долгое время он действительно знает, зачем жить. Для возлюбленной Клио. Невозможно сильнее любить человеческое существо. Она с ним каждую секунду – в сердце, в душе, в коже, в костях, в крови. Мысль о том, что с ней может что-то случиться, невыносима. Вдобавок он впервые беспокоится о собственной безопасности. Боится, как бы что-нибудь не помешало им быть вместе, когда они так неожиданно нашли друг друга.

Скажем, крушение самолета, которое отправит его в небытие.

Никогда прежде не боялся летать, а сегодня смотрит на близящуюся землю и вспоминает возможные беды. Сломается шасси. Самолет не попадет на полосу. Съедет с полосы. Столкнется с другим самолетом. В двигатель попадет птица. Откажет мотор… Грейс почти не почувствовал касания. Безупречно совершив посадку, самолет без заминки превратился в такси. Взревел двигатель, его бросило вперед, ремни врезались в тело. Мягкий, дружелюбный гортанный голос стюардессы по интеркому приветствовал пассажиров в международном аэропорту имени Франца Иозефа Штрауса.

Из такси вышла женщина в дорогих модных темных очках, защищавших глаза от ослепительной зимней белизны. Расплатилась с водителем, оставила скромные чаевые и потащила за собой саквояж на колесиках к залу вылета в купольном терминале.

Привлекательная женщина лет тридцати пяти, в роскошном теплом длинном пальто из верблюжьей шерсти, в кашемировой шали, кожаных перчатках и замшевых сапогах. Долго красила волосы в темный цвет, коротко стригла, а в последнее время перестала краситься, и они вернулись к естественному светло-русому оттенку. В одном журнале утверждалось, что женщины в поисках нового мужчины часто перекрашивают волосы. Так и есть в ее случае.

Она пересекла секцию «Люфтганзы», встала в очередь пассажиров экономкласса до Парижа, где в последний раз была пятнадцать лет назад, в прошлой жизни. Служащая за стойкой задала обычные вопросы: сама ли пассажирка упаковывала багаж, не оставляла ли без присмотра? Потом вернула паспорт, билет и дисконтную карточку постоянной клиентки.

– Ich wünsche Ihren ein guten Flug, Frau Lohmann.[29]

– Danke.[30]

Теперь она идеально говорит по-немецки. На это ушло время. Ее справедливо предупреждали, что язык трудный для изучения. Следуя указателям, повезла багаж к выходу на посадку, зная по многократному опыту, что в этом аэровокзале путь к нему долгий.

На эскалаторе у нее зазвонил телефон, она вытащила его из сумочки.

– Ja, hallo?[31]

Голос не разобрать сквозь треск. Это ее коллега Ганс-Юрген Вальдингер звонит из своего «мини-купера». Едва слышно. Сойдя с эскалатора, подтащив саквояж, она повысила голос:

– Hallo?

В трубке молчание. Она прошла немного вперед, глядя на указатель к выходу в зоне G, и ступила на движущуюся дорожку. Телефон опять зазвонил.

Ганс-Юрген сквозь треск еле слышно кричал:

– Сэнди? Сэнди!..

– Ja, Hans![32]– ответила она и сошла с дорожки.

В восьми сотнях ярдов правее, в секторе для прибывающих в зоне G Рой Грейс, крепко держа пухлый портфель и шагая в противоположном направлении, зашел на параллельную дорожку.