– По чьим? Исконников? – Я спрятала ладони поглубже в карманы – пальцы уже совсем замерзли.

– Давай руки, мерзлячка. – Лаки улыбнулся. – Нет, не исконники, а тот, кто тоже планировал занять председательское кресло, а в идеале и президентское. Третий претендент, которого они в своей игре не учитывали, – он был «темной лошадкой», но намного более талантливым, чем они. Он не знал всех подробностей каждой операции, не руководил ничем, он только подкинул Второму идею спровоцировать Первого, а потом следил именно за действиями крупных фигур, обратив на нас внимание уже в самом конце. И планировал взять их с поличным, когда люди Второго убьют нас, а потом предъявить президенту и Верховному Совету доказательства двойного заговора.

– Когда убьют нас…

Я, стараясь не морщиться от боли – Лаки довольно сильно растирал мои ладони, – взглянула на парня, он кивнул:

– Да, именно когда нас убьют. Это же очень удобно: обвинить людей Второго в убийстве тех, кто смог отключить обе установки. Но никто из них не учел одну вещь. Все их планы, все манипулирование людьми опиралось на три основных мотива: власть, деньги, научная слава, ну или просто наука – у кого как. Дружбу они учли только один раз, но недооценили, посчитав ее всего лишь удобной приманкой. Обычную человеческую дружбу, превращающую формальный коллектив в единую команду. Они думали, что тебе на выручку брошусь я, ну Хаук с парнями, и все. А о девчонках, тем более о не знавшей тебя Ли, они не думали – девчонки ведь к переходнику не имели никакого отношения, даже Гузелка и Инесса. Люди Второго взяли тогда Мару, Петра Анатольевича, Марину Алексеевну, в Эмторе задержали Виктора Михайловича, а про Ли не подумали. Она же за эти месяцы собрала такой архив, проанализировала столько информации, что могла серьезно влиять на события. И «шахматная партия» теперь шла между Третьим и ею.

– Пешка превратилась в дамку? – улыбнулась я.

– Это называется «проходная пешка», – поправил он меня. – Но Ли стала именно «гроссмейстером», пусть и ненадолго. Она знала, к кому и с чем обратиться, и предъявила Третьему ультиматум: или нас вытаскивают живыми и в идеале здоровыми и снимают со всех обвинения, или в сеть попадает компромат сразу на трех «гроссмейстеров». Третий, правда, тянул до последнего, хотя мог вытащить нас еще за сутки до той ночи. Именно его человек тогда сделал так, что нас поместили в одну камеру. Она на самом деле была нашпигована «жучками», и все записи потом ушли в суд. И его же люди не давали людям Второго воспользоваться переходником и просто выкрасть «кейс» – они требовали официально оформленные документы, с твоей подписью.

– Но как она смогла все это сделать? – Я не могла понять, как один человек может распутать весь клубок, до самых верхов. Причем не следователь, не вхожий в правительственные кабинеты человек, а обычная девушка-юрист из провинциального города. – Это ведь работа целого разведывательного отдела, наверное.

– Она была не одна. Со, пойми, тогда работали все. Гузелка подключила кое-кого из своих знакомых математиков, и они просчитывали варианты, Инесса и Кью составляли психологические портреты, отделяя обычных исполнителей от ключевых фигур, Ли собирала малейшие зацепки. А еще Мара, Павел Иванович, отлично знавший Михаила Петровича и угадывавший его «почерк» в том, что происходило все это время, да и люди из других филиалов, того же Ильгиза из Кубани взять. Работала команда. И они вытянули нас.

Лаки встал, протянул мне ладонь:

– Сейчас совсем стемнеет, пойдем, провожу. Мне все равно к твоему дому возвращаться. По дороге дорасскажу.

Я приняла его руку и пошла рядом, слушая конец всей этой «шахматной партии».

– Третий не хотел выполнять обещанного, согласившись на требования Ли только потому, что это не особо мешало его основному плану, преждевременный скандал оказался бы для него намного хуже. Условия Ли были просты: она отдает Третьему свое досье, что позволяет ему стать единственным, распутавшим заговор, героем. Ну а когда ты ушла, а мы вернулись домой, он начал диктовать свои условия – ведь это его люди вытащили нас, и мы все ему «обязаны». Нас снова отстранили от работы, обвинения в сотрудничестве с исконниками не сняли, а даже что-то добавили: ему, как и первым двум, требовались «стрелочники». Ли вообще под домашний арест попала, у нее забрали всю технику и бумаги, вплоть до библиотеки. Хорошо, в СИЗО все же отправить побоялись. Но ведь со всем этим не одна Ли работала, и не Кью, которую вообще до родов трогать нельзя по закону. Работали тогда многие, мы это говорили тебе еще в больнице, хотя и не знали всей картины. Информацию собирали и водители, и повара, и ремонтники, причем по всей стране. И когда нас стали прижимать, да еще Третий заявил, что только он может навести порядок в стране, филиалы поднялись. Не все, но многие. Это был не бунт, а «итальянская забастовка»: люди приходили на работу и ничего не делали, на любой приказ сверху требовали официальную бумагу, писали отписки и соблюдали абсолютно все правила. Но не помогало и это, лишь под угрозой увольнения оказались сотни людей. Тогда кто-то из тех, с кем работала Ли, но точно не наши – нам тогда тоже запретили любой техникой пользоваться, даже телефоны отобрали, – выложил в свободный доступ весь архив, все доказательства того, что Третий с самого начала знал о делах Первого и Второго, и почти год ничего не предпринимал, хотя по должности обязан был сразу же остановить их. Третьего не арестовали, но перевели в какую-то тьмутаракань без перспектив выбраться из той дыры хотя бы поближе к Москве. Как Поп сказал, сделали его «почетным трупом». Конторе досталось, конечно, но до обвинений в заговоре или противодействии властям дело не дошло, все ограничилось выговорами с занесением в личные дела, что вообще ничего не значит: выговоры-то сразу у сотен людей, так что это уже не наказание, а фарс. Переходник, который люди Третьего хотели сохранить, мы уничтожим сразу, как я вернусь – сам прослежу. Вот такая сказочка получилась. – Лаки остановился у палисадника, стараясь, чтобы из дома его не было видно, взглянул на небо.

– Знаешь, а у нас Кассиопея в другую сторону повернута.

Я тоже запрокинула голову. В уже совсем черном небе проступила полоса Млечного Пути и яркой ломаной линией светилась эта самая Кассиопея.

– Я этого раньше не замечала.

– Нет, точно – у нас она в другую сторону повернута. – Лаки еще раз взглянул на небо.

– Скажи, а кто все же был связан с исконниками? – Я уже мысленно выстроила схему «шахматной партии»: это не физика, в подобных вещах мне разобраться легче, – и не могла понять, с какой стороны вписать в нее исконников.

– А никто! – Лаки сказал это очень резко. – Да и вообще… Ли собрала большое досье, проанализировала с девчонками все сведения о нападениях, обращая внимание не на физику или характеристики установок, а на другие вещи. И весь этот архив вместе с компроматом на Третьего выложили в сеть. Теперь ор стоит по всей планете, жуткие скандалы, смены правительств кое-где произошли. Нет никакой тайной организации, пытавшейся изменить мир и беспокоившейся об экологии. Была когда-то, но развалилась уже очень давно, почти сразу же после чикагского нападения – поняли, что себе дороже продолжать. Есть небольшие группы людей, обладающие технологией изготовления установок и придумавшие отличный способ хорошо заработать. Они просто наемники, а все нападения после чикагского делались только из-за денег. Иногда им платили владельцы крупных фирм – агрохолдингов, перерабатывающих заводов, строительных организаций, иногда – политики. Заказчик получал схему установки и, за отдельную плату, одного-двух специалистов. Остальное он делал сам, а организация брала на себя ответственность за нападение и выдвигала какие-нибудь громкие требования.