— Ты здесь, Жан? — хрипло крикнул Ланферель оруженосцу.

— Да!

Ланферель собирался ударить в англичан копьем, а потом, пока враг будет отходить после удара, отбросить громоздкое копье и крошить врага булавой, висящей сейчас на плече, а если та переломится, то схватить запасную у оруженосца. Ланферель внезапно воодушевился: поле перешли, шквал стрел пережили, враг явно заждался его копья… В этот миг тонкая стрела, пущенная с фланга, ударила в забральное отверстие, и глаза Ланфереля залил внезапный свет: стрела пронзила стальное забрало, царапнула переносицу и, ободрав скулу и едва не угодив в правый глаз, застряла в шлеме.

Левой рукой он вырвал стрелу. В зазубренное отверстие хлынул свет, но обзор увеличился не намного. Слева послышался шум. Ланферель успел заметить падающего латника, из-под шлема которого пеной бурлила кровь, и тут же перевел взгляд вперед: до герцога Йоркского оставались считаные шаги. Перехватив копье свободной левой рукой, Ланферель бросился вперед, меся латными башмаками последние ярды грязи, и с боевым кличем, в котором смешались ярость к непокорному врагу и ликование оттого, что атаку лучников удалось пережить, выскочил к рядам англичан.

* * *

Сэра Джона Корнуолла тоже обуревала ярость. С самого дня высадки во Франции он командовал передовым отрядом: выводил войско к Гарфлёру, первым штурмовал непокорный город, возглавлял переход от Сены до нынешнего пикардийского плато. А теперь командование авангардом передали герцогу Йоркскому. На взгляд сэра Джона, набожный королевский родич мало годился в вожди.

И все же приказы теперь отдавал Йорк, а командующему, стоявшему ближе к правому отряду, оставалось лишь с этим смириться, что, впрочем, не препятствовало сэру Джону ненавязчиво пояснять латникам, чем и как нужно встретить французов. Враги подходили все ближе. Навстречу им, от флангов к центру, летели плотными потоками стрелы, несущие кровь и смерть. Не смея поднять забрала, полуслепые французы неуклюже оскальзывались в грязи, и в ожидании врага сэр Джон замер на месте, держа наготове копье, меч и алебарду.

— Слушать меня! — крикнул он. Формально он обращался к собственным латникам, но во всем войске вряд ли нашелся бы идиот, способный ослушаться самого сэра Джона Корнуолла, когда дело доходит до битвы. — Когда французы подойдут ближе, на последних шагах они кинутся вперед. Чтобы ударить сильнее и сразу нас разбить. Когда скажу — всем отступить на три шага! Все слышат? По команде отступить на три шага!

Он не сомневался, что помимо его отряда приказ выполнят еще латники сэра Уильяма Портера, с которыми он успел провести краткие учения. На последних шагах враг ринется вперед, целя в англичан копьями. Если в этот миг отступить, то первые мощные удары лишь пронзят воздух и, пока враг соберется с силами, можно ударить в ответ.

— Ждать моей команды! — крикнул сэр Джон, на мгновение ощутив беспокойство: скользкая земля все же опасна. Однако в итоге он счел, что врагам оступиться будет проще.

Англичане стояли в три шеренги, вокруг герцога Йоркского строй углублялся до шести рядов. Йорк, лицо которого приняло озабоченное выражение, не повернул головы на голос сэра Джона и продолжал смотреть прямо перед собой. Кончик его меча, выкованного из бордоской стали, касался земли.

— Как только враг подойдет, — крикнул сэр Джон, искоса взглядывая на герцога, — уходите от удара! Отступайте назад! Французы растеряются — и тогда нападайте!

По виду Йорка было непонятно, внял ли он совету. Герцог по-прежнему смотрел на французский строй, рассыпающийся на глазах: латники на флангах, пытаясь держаться дальше от стрел, жались к центру, а передовых сносило ближе к правому крылу англичан — туда, где развевались знамена самых знатных командующих, вожделенных будущих пленников, за которых можно получить щедрый выкуп. Но даже при всей беспорядочности строя первый полк французов оставался мощной силой: закованная в латы, ощетинившаяся мечами и копьями стальная волна, сметающая все на своем пути и не замечающая стрел, походила на быка, не замечающего роя слепней. Кто-то из врагов падал, замедляя путь другим, и все же на одного англичанина приходилось восемь французов. Сэр Джон следил, как уплотняется и сжимается строй, как толкают и отпихивают друг друга латники. Одним не терпелось вырваться в первые ряды и скорее добраться до знатных пленников, другие осторожничали и скрывались за спинами идущих впереди. И при этом все без исключения мечтали о выкупах, богатствах и победе.

— Бог тебе в помощь, Джон, — явно волнуясь, проговорил сэр Уильям Портер, вставший ближе к другу.

— Я верю, что Бог дарует нам победу, — громко сказал сэр Джон.

— Было бы славно, если бы Он даровал англичанам еще тысячу латников.

— Ты слышал, что говорил король, — повысив голос, ответил сэр Джон. — Нам хватит и того, что есть! Зачем делить победу с другими? Мы англичане! Даже будь нас вполовину меньше, и того бы хватило, чтобы перебить дерьмоголовых шлюхиных детей!

— Господи, помоги! — вздохнул сэр Уильям.

— Делай, как я говорю, Уильям, — спокойно сказал сэр Джон. — Подпусти их ближе, отступи — и бей. Свалишь одного — создашь преграду другому. Понял?

Сэр Уильям кивнул. Французы подошли уже настолько, что оба войска могли распознать противника по гербовым цветам. Правда, французские налатники густо покрывала грязь, и чуть ли не из каждого торчало самое малое по паре стрел.

— А потом убивай второго, — продолжал сэр Джон. — И не мечом, меч тут бесполезен. Лупи выродков алебардой: оглушай, ломай ноги, руби череп. Свалишь второго — и третьему до тебя придется тянуться через два трупа.

— Копьем, наверное, лучше, — задумчиво проговорил сэр Уильям.

— Тогда бей в забрало. Самое слабое место в доспехах. Пусть помучаются.

Французам оставалось всего полсотни шагов. С флангов в приближающегося врага еще летели редкие стрелы. Лучники, стоявшие между отрядами в центре войска, готовились уйти и освободить место латникам. Сдвинув ряды, те образуют единую укрепленную линию защиты. Пока же последние стрелы еще разили французов. Один, со стрелой в животе, упал на колени и откинул забрало, извергая рвоту пополам с кровью, и тут же упал в грязь, под ноги шедших следом.

— Мы стоим в три шеренги, — продолжал сэр Джон. — А у французов строй — двадцать рядов. Задние будут напирать на передних, толкая их на наши копья. — Он неожиданно улыбнулся: — И кроме того, Уильям, у нас давно вышло все вино, поэтому мы трезвые. А у них наверняка пол-армии навеселе. Так что Бог за нас.

— Ты в это веришь?

— Верю ли? — рассмеялся сэр Джон. — Да я это знаю! А теперь всем приготовиться!

Шум нарастал, со стороны французов неслись боевые кличи. Слева от сэра Джона враги плотной толпой подступали к королевскому знамени, вознеся над строем зловещую алую орифламму. Сэр Джон перевел глаза на центр, где французы, нацелившись на удар, разразились кличем, ускорили шаг и пустились чуть ли не бегом, в погоне за победой выставив вперед копья.