– Теперь, – сказал второй «гость» Паровоза, подойдя к парочке, – давай переползай на другую сторону. И обрабатывай спереди! Облизывай и отсасывай!

– Чё? – скорее по инерции спросил Шпиндель, оторвавшись от задницы своего дружка.

– Через плечо! – от рыка сверху Шпиндель втянул голову. – Тебе что показывать надо! Все что надо вылижешь. И отсосешь, понятно дело! Да с огоньком давай! С задором!

Шпиндель, не вставая с колен, пополз, огибая своего бывшего собутыльника. Жесткий бетон царапал кожу. Но неудавшийся «завоеватель Москвы» не обращал на это внимания.

Мне стало что-то совсем противно. Не жалко, а гадко.

– Пойдем покурим, – предложила я Паровозу.

Он вопросительно посмотрел на меня – дескать, а здесь чего стесняться? Но потом всё понял и направился к двери.

Я достала своё любимое «Собрание». Сигареты дорогие, понтярские. «Физик» в своё время показал. Понравилось. Хотя курила редко, только по настроению. Отказать себе в такой слабости – просто грех. «Паровозу» чисто символически предложила, зная, что откажется. Он упорно дымил «Яву» в мягкой пачке, не признавая никаких модных западных марок.

– Коль, – спросила я, затянувшись, – а чего ты этих ребят пригласил? Твои заняты?

– Тебе надо решать твои проблемы? Очень личные. Так?

– Так! – согласилась я.

– Ну а на каждый роток не накинешь платок. Зачем тебе звон на всю Ивановскую? Эти парней ты видишь первый, и, возможно, последний раз. Ты им по барабану. Они тебе!

– Логично! – согласилась я. Вот что значит друг детства!

– А мой, тот, что на побегушках, молчать будет. Знает, если вякнет лишнее, вообще замолчит навсегда.

– Спасибо тебе, Коленька!

– Спасибо на хлеб не намажешь! – буркнул он, скрывая грубостью, что ему приятно моя благодарность…

– За мной не заржавеет, ты же знаешь. Коньяк восполню адекватными емкостями. И с процентами! – улыбнулась я.

– Ну ты Сань и мертвого уговоришь!

– А сколько ребятам заплатить?

– Да дай по 200 баксов – и нормально!

– А не мало?

– Это тебе не столичные фраера. Я из Электростали их пригласил…Не избалованы.

– Ну как скажешь…

Мы выкурили еще по одной, потом снова вошли в старый гараж.

Там уже произошла смена ролей. Шпиндель стоял по стойке «смирно», а Мокрый делал ему суровый мужской минет. Только вот удовольствия от этого соития не получал ни тот не другой. Развлекались зрители, отпуская шуточки и давая советы!

– Высший класс опускания фраеров, – заметил «Паровоз». – это уже не «петухи», а опущенные курицы!

Народ снова заржал.

Мы снова выпили, теперь уже понемногу – ребятам предстояла дорога назад, они помнили своё слово.

Я достала подготовлены четыре купюру по сотне «убитых енотов» и передала золотозубому.

– Это вам в знак признательности и как компенсация хлопот! – сказала я с максимальным уважением в голосе.

– О! Большое человеческое спасибо! – мне даже показалось, что золотозубый не ожидал моей щедрости. Очевидно у них с «Паровозом» свои счеты. Но это уже не моего ума дело!

– Ты Саш, девка правильная! Наш пацан! И то, что эти, свиные потроха, тебя обидеть попытались – им долго поминаться будет! – Коля, судя по всему дал свою версию, почему я хочу наказать уродов. Что ж, респект и уважуха старому другу.

– Так вот, – продолжил гость, – кончать эту шваль не станем – чего руки марать. А вот розочки им в твою честь сотворим!

Так. Я до этого момента думала, что уже всё знаю в своем родном «деловом» мире. Но что за «розочки» не поняла. То есть, то, что так называется острые остатки горловины, когда отбиваешь дно бутылки – это понятно. Очень удобно отбиваться, когда под рукой нет ножа. Но здесь никакой драки не намечалось. Значит, что-то другое!

– Эй обдолбоши, хватит…Увлеклись…Понравилось! Ты как сидел, так и сиди. А ты – опускайся.

Мокрому и Шпинделю, уже совсем потерявшим всякое представление, о том, что дальше с ними будет снова связали руки за спиной. Потом вдвоем подкатили к ним грязный промасленный чурбачок.

Тот, что пониже взял Шпинделя за плечи и крепко сжал. Золотозубый, надев резиновые перчатки, словно хирург перед операцией, наклонился, взял еще возбуждённый конец онемевшего от страха парня, отвел кожицу передней плоти, и короткими движениями разрезал головку сначала на половинки, а потом, быстро повернув – на четвертинки. Шпиндель даже не закричал, а захрипел.

Тут же подбежал «адъютант» со стаканом, в котором плескался коньяк. Но выпить жертве не дали. Тоненькой стройкой «хирург» полил результат своей операции. От боли Шпиндель потерял сознание и упал бы, если бы его не держали за плечи.

А золотозубый ловко проложил места разрезов салфетками и замотал тряпкой, котирую вытащил и кармана.

– Я ведь успел в медучилище окончить 2 курса, – сказал он гордо, поймав наши удивленные взгляды.

Кроме тряпки он пристроил полиэтиленовые пакет.

Мокрый с ужасом смотрел на то, что произошло с его подельником. И когда подошли к нему он даже попытался вывернуться. Но сильный удар по голове отключил его убогое сознание от действительности. Операция была проведена так же стремительно и точно!

– Ну чё, давайте по 50 грамм на посошок – и мы поехали?

– Мальчики, объясните мне темной, а розочка – это где? – спросила я, действительно заинтригованная.

– Сначала выпьем!

Коньяк хорошо пошел. Зажевали колбаской.

Парочка «прооперированных» пришла в себя и из центра гаража доносился полу вой, полу стон.

– Объясняю, – жуя, стал говорить золотозубый. – Если эти сучьи потроха выживут, то надрезы на головке каждого их «банана»… ну в смысле пениса… по-простому – члена…так и останутся. И заживая, они распустятся, как листья из бутона… Если хошь – розы. Только вот подарить эту розу они вряд ли кому смогут.

Он засмеялся. Расхохотались и остальные.

От их смеха на фоне воя отморозков даже меня в холод вогнал. Но я не показала вида и сдержанно улыбнулась.

Потом, воющие тушки (а те уже стали приходить в себя) наши гости закинули в багажник своего «Жигуленка». По дороге пообещали выбросить уродов где-нибудь в лесу. Дальше – уж как судьба решит. Суждено – выживут. А на нет, и суда нет!

Жалеть этих полудурков я не собиралась – сами напросились! Какое здесь милосердие?

Хотя большой радости от экзекуции не испытала! Странно, мечтала порвать на клочки своих обидчиков. А когда получила, что хотела – ощутила еще большую пустоту. Ничего подобного у меня не было.

Встреча с Олегом что-то изменила во мне? Я стала уже воспринимать события вокруг меня его глазами и разумом? Эх, поговорить бы с ним об этом.