— Мистер Логинов! — вновь вмешался Похандорус, он по-прежнему стоял у входной двери, скрестив на груди все свои четыре руки, и Логинов ответил заплетающимся языком совершенно пьяного человека.

— А вы вообще молчите! Вы даже скамейку себе не выбрали. Стойте там и молчите!

— Какое отношение имеет к вашему будущему скамейка?

— Самое прямое! Вы втравливаете меня в какое-то сомнительное предприятие, сами оставаясь в стороне.

— Но ведь это вы собирались бороться с ракшасами!

— Я не собирался бороться с ракшасами! Меня силой забросили на вашу планету, и все, чего я хочу, так это вернуться обратно на Землю.

— По-моему, он безнадежен, — проговорила Лума, обращаясь исключительно к Похандорусу и впервые употребив для этого понятный Логинову интерлект. Она говорила так, словно Логинов вдруг потерял для нее всякое значение. И он почувствовал, как стальные иголочки приближавшейся опасности глубже вонзились в его нервы.

Когда черный туман от запредельных перегрузок немного рассеялся в глазах Бекетова, он не поверил картине, которую нарисовали перед ним обзорные локаторы корабля. Неким невероятным образом, изменив траекторию своего движения и скорость, «Глэдис» выскользнула из смертельно опасной точки, и два ближайших арктурианских эсминца, еще не успев это осознать, вели беглый огонь по пустому пространству.

Огненные лучи их силовых установок перекрещивались там, где яхта была всего несколько секунд назад, если верить показаниям корабельных часов. Но за эти ничтожные секунды «Гле-дис» не могла пройти такое большое расстояние, даже на запредельном форсаже двигателей.

— Как? — прохрипел Бекетов, с трудом разлепляя сдавленные перегрузками челюсти. — Как тебе это удалось?

И Инф ответил так спокойно, словно не избежал только что уничтожения вместе с яхтой.

— Вы не знаете всех возможностей собственного корабля. Он сильно изменился в завременье, в случае необходимости я могу растягивать время, необходимое нашему кораблю на ту или иную операцию. Если хотите, капитан, мы можем вернуться и нанести ответный удар по противнику. Они не смогут нам противостоять.

— Твоя единственная задача — найти командира. Все остальное — неважно.

— В таком случае я начинаю разгон для оверсайда.

— В оверсайд? Почему мы должны уйти в оверсайд? Ведь Логинов находится на Арутее!

— Уже нет. Вернее, его там не будет к тому моменту, когда мы совершим посадку.

— И ты знаешь, куда он отправится?

— Я знаю, куда его отправят.

— Что же… В таком случае, начинай разгон!

Это была бессмысленная команда. Бекетов понимал, что вопрос Инфом был задан исключительно для соблюдения субординации, яхта уже давно шла на предельном форсаже, все время увеличивая перегрузки, до той последней черты, за которой люди еще могли дышать, но уже не могли ничего изменить ни в решениях, ни в действиях Инфа.

Наконец арктурианин окончательно потерял терпение. Логинов давно этого ждал, и, говоря откровенно, сам провоцировал его на это. Почувствовав скрытую угрозу в поведении Похандоруса, Артем, как делал это всегда, пошел навстречу опасности.

— Последний раз прошу тебя, выпей напиток! Не ставь меня в глупое положение перед предсказательницей! Мы пришли сюда специально для того, чтобы определить, способен ли ты выполнить возложенную на тебя миссию! — Похандорус уже не скрывал угрозы в своем низком рокочущем голосе, с блеском используя обертоны и эмоциональные особенности человеческой речи.

— Да пошел ты со своей миссией! Не буду я ничего пить. С чего ты, вообще, взял, что я собираюсь выполнять какую-то миссию? Помоги вернуться на Землю, если можешь, или оставь меня в покое!

Огромным усилием воли арктурианин снова сдержался, взял у предсказательницы ковш и отпил из него большой глоток.

— Видишь? Это совершенно безопасно. По-хорошему прошу тебя — сделай это!

— Давай уж лучше сразу по-плохому. По-хорошему у тебя не очень получается.

— Ну, что же… Как знаешь! — Похандорус нажал на своем браслете какой-то кристалл и громко произнес, глядя на браслет, несколько слов на арктурианском.

Дверь хижины мгновенно слетела с петель. Пять или шесть арктурианских космических десантников ворвались в хижину. Вот она, опасность, которую Логинов чувствовал все время! Все-таки это была засада, они лишь ждали сигнала, притаившись снаружи, а Артем ничего не понял, арктурианин сумел вовремя отвлечь его внимание… От этого нового предательства вся накопленная и нерастраченная ярость с неожиданной для самого Логинова силой вдруг выплеснулась наружу. Красная пелена застлала Артему глаза, он попытался вскочить на ноги, но сделать это оказалось не так-то просто, лавка словно присосалась к нему, увеличив гравитацию в несколько раз. От неожиданности он едва не упал, но даже это его не остановило.

Он оторвал от поверхности лавки свой потяжелевший корпус усилием, от которого затрещали все его сухожилия. Он даже боль перестал ощущать в эти мгновения и спустя секунду превратился в боевую мельницу — в одного из тех воинов, которых в древности называли берсеркерами.

Не думал он ни о приемах защиты, ни о том, что из оружия был у него только нож, он просто крушил тех, кто возникал у него на пути, используя все, что попадалось под руку, и врагов становилось все меньше…

Хотя по мере того как их тела устилали пол, в окна и двери, в развороченную стену хижины, врывались все новые солдаты.

Артем слышал тонкий срывающийся крик Похандоруса, кричавшего на интерлекте, видимо, для того чтобы Логинов его понял:

— Оружия не применять! Не применять оружия! Брать живым!

Логинов попытался прорваться на этот крик, чтобы поставить в их знакомстве последнюю точку. Но врагов было слишком много. И они сделали все, чтобы, жертвуя собой, не пропустить его к своему командиру.

Логинов не заметил, когда нож в его руках сменился коротким, обоюдоострым мечом, выхваченным у кого-то из солдат.

Энергетическое оружие они не применяли, хотя холодным пытались его искалечить, несмотря на вопли Похандоруса. И Логинов до конца использовал это обстоятельство. Кровь забрызгала стены хижины и покрыла его лицо. Артем искал смерти внутри этой ярости и отчаяния, предпочитая ее новому плену и новому предательству. Но, как часто бывает в подобных случаях, смерть избегала его.

Он бы в конце концов, возможно, вырвался из хижины, если бы на его голову неожиданно не обрушался потолок. Впрочем, может быть, это был совсем не потолок… Может быть, это было как раз то самое, что он искал внутри этой схватки. Удар, обращающий вихрь смерти, который он посеял вокруг, на него самого.

Логинов лежал на холодном полу и чувствовал, как сознание медленно возвращается, вопреки желанию. Это было мгновение какой-то вязкой, тягучей, как трясина, жизни, совершенно не похожее на ту ослепительную вспышку, которая совсем недавно была мерой его существования.