Наконец Торгрим убедился, что ему хватит сил, чтобы встать. Он наклонился вперед и оттолкнулся от земли. В горле Харальда зародился протест, но умер, так и не появившись на свет. Торгрим стоял и чувствовал, как кровь приливает к голове и к ногам, и все его силы ушли на то, чтобы не упасть, однако он не стал опираться на дерево.

Подав таким образом пример, он спросил:

— Вы готовы двигаться дальше? Может, кто-то слишком тяжело ранен, чтобы идти? Мы должны узнать, что случилось с нашими кораблями.

Один за другим воины поднимались, некоторые из них опирались на плечи товарищей. Торгрим дал им минуту, чтобы опробовать силу в ногах. Он переводил взгляд с одного человека на другого. Все выглядели плохо, но не до такой степени, чтобы не пройти то небольшое расстояние, которое отделяло их от пришвартованного к берегу «Морского молота». Точнее, от того места, где вчера утром они привязали драккар.

Торгрим первым двинулся сквозь лес. Он собирался вначале держаться деревьев, спускаясь к реке, но через десять минут ходьбы через густой подлесок убедился, что из этого ничего не выйдет. Он вновь выбрался на опушку. А когда увидел поляну за ней, остановился и вскинул руку, призывая остальных поступить так же.

Он внимательно оглядел местность, насколько хватало глаз, и не заметил никакого движения, разве что ястребы кружили в вышине. Тогда он вышел и сделал несколько осторожных шагов по высокой траве. Ничего не произошло. Он обернулся к остальным.

— Пойдем, — сказал он.

Похоже, у ирландцев нашлись дела поважнее охоты за жалкой горсткой уцелевших норманнов.

Они шагали вдоль края леса, держась на открытой местности, когда это было возможно, но достаточно близко к укрытию, на тот случай, если услышат топот копыт вдалеке. Один раз до них донесся звук — отдаленный, но хорошо различимый даже сквозь шум ветра. Они нырнули обратно в лес и оттуда наблюдали за тем, как патруль из десятка всадников проезжает по дороге. Двигались они медленно, внимательно вглядываясь в окрестности.

— Похоже, они все-таки не желают оставить нас в покое, — тихо сказал Годи.

Как только конский топот растаял вдали, они снова зашагали вперед, удвоив бдительность и следя, не возвращаются ли всадники, но больше никого не встретили.

Наконец они добрались до того места, где свернули от реки днем ранее. Трава все еще была примята ногами двухсот пятидесяти воинов, сильных, полных решимости, уверенно маршировавших на Глендалох. Теперь лишь десять из них возвращались по той же истоптанной траве и вверх по склону, обрывавшемуся на речной берег.

Сама река оставалась скрытой из вида, но Торгрим видел вдалеке одинокую мачту, а значит, по меньшей мере один корабль остался на месте. Вскоре он понял, что это «Морской молот» с приметным флюгером на верхушке мачты. Торгрим ощутил проблеск надежды, первый, который он позволил себе за очень долгое время.

Он взобрался на склон. Оттуда ему открывался вид на реку и полосу берега, тянувшуюся на две сотни футов в обоих направлениях, и его надежда умерла быстро и безмолвно. «Морской молот» был на месте, его нос так и лежал на берегу, но от кормы до мачты корабль был затоплен водой. Скорее всего, дно пробили где-то у кормы. Если бы нос не уткнулся в береговой ил, корабль утонул бы полностью.

И повсюду лежали трупы. Торгрим видел тела, плавающие в мелкой воде у самого берега. Он видел людей, которых вынесло на гальку в том месте, где они разбили последний лагерь, поднимаясь вверх по реке. Он видел людей на траве, там, куда они сумели доползти в последние мучительные мгновения перед смертью.

Это были стражи, которых Торгрим оставил позади, те, кто наверняка не думал, что придется защищать корабли от своих же собратьев-норманнов. Скорее всего, они даже не обнажили оружия, когда Оттар и Кьяртен прибыли со своими людьми и устроили здесь побоище.

Корабли Оттара исчезли, как и «Лисица», и «Кровавый орел», и, конечно же, «Дракон» Кьяртена. Торгрим сжал губы и позволил ярости, злости и лютой ненависти, подобной которой он еще никогда не испытывал, заполнить его, пока они не хлынули через край. Он понял, что у него дрожат руки. Схватившись за рукоять Железного Зуба, он начал спускаться по крутому берегу.

Стоя у воды, он снова окинул взглядом «Морской молот». Корабль, похоже, находился в неплохом состоянии, если не считать того, что был залит водой. Скорее всего, дыра, пробитая в обшивке, не слишком велика, и судно сможет вновь отправиться в плавание, если ирландцы дадут викингам время на то, чтобы залатать драккар. Но Торгрим сомневался в этом.

На свой корабль он смотрел всего секунду, потому что, хоть он и любил свой драккар, вокруг лежали люди, которые погибли, защищая его, и они требовали внимания. Может, найдутся среди них и живые. Он ожидал увидеть тело Старри на палубе «Морского молота» или в воде, затопившей корпус, но нигде его не нашел.

Торгрим развернулся и медленно зашагал вдоль берега, а остальные двинулись следом. Мертвые были повсюду. Некоторые принадлежали к отряду Оттара, но в основном это была его собственная стража. Он видел лица людей, которых хорошо знал, с которыми бился бок о бок и переживал лишения долгой зимы в Вик-Ло. Людей, с которыми он валил деревья, строил корабли и ходил в море. Теперь их кожа стала синевато-серой, глаза все еще были открыты, словно они глядели на окружающий их ужас; рты будто бы издавали беззвучный крик.

«Вы теперь пируете с Одином, братья», — думал Торгрим, и он был уверен, что это правда, хотя и заметил, что многие пали, так и не вынув мечей из ножен, пали от рук тех, кого считали своими друзьями.

А затем он услышал стон, долетевший из травы, и почувствовал страх, словно раздался зов из могилы. Однако затем он понял, что это слабо вскрикнул раненый человек. Торгрим заторопился туда, все еще опережая своих людей.

Галька на берегу сменилась травой, и Торгрим пошел на звук. Кто-то лежал там навзничь, лица его не было видно. Торгрим шагнул ближе, посмотрел на него.

Кьяртен.

— Ты ублюдок, — произнес Торгрим бесцветным и ровным тоном.

Рука Кьяртена лежала на животе, и Торгрим видел блеск внутренностей под его ладонью. Кольчуга и штаны были разорваны и пропитаны кровью. Он, несомненно, умрет от своей раны, но не скоро. Торгрим уже видел подобное раньше. Кьяртен мог мучиться в агонии еще несколько дней.

Но Торгрим не собирался дать ему такой шанс. Он хотел увидеть, как Кьяртен умрет, и у него не было времени ждать. Что еще важнее, он не мог позволить Кьяртену умереть от раны, полученной в честном бою. Как бы ему ни хотелось, чтобы Кьяртен страдал все свои последние дни в Мидгарде, приятней было бы заставить его страдать до конца времен в ледяном мире Хель.

Он вынул Железный Зуб из ножен. Меч Кьяртена лежал в пяти футах от него, скрытый травой. Кьяртен умрет сейчас, умрет без оружия в руке, смертью труса, и валькирия плюнет на его труп.

Кьяртен открыл глаза и посмотрел на Торгрима.